Читаем Добло і зло полностью

Ну, і значно менш страшним було те, що Дік ходив за нами з сестрою до школи. Хоча як для кого. Мені то за щастя — Дік гавкнув під дверима, завгосп за ним побігав із сокирою, і я веду Діка додому, легітимно линяючи з половини уроку. А от для моєї совісної сестриці Гапочки все було важчим. Вигулювати пса було моїм завданням — пес взагалі-то мій. Але якщо ввечері ці гульки були нашим з ним спільним інтересом, то зранку і в обід Дік мусив мене вибачати. Особливо вранці, коли він заводив своє скавуління о восьмій, хоча уроки в мене починалися о дев'ятій, а пролупляла очі я за п’ятнадцять хвилин до початку уроку. За цей час треба було встати, вмитися, знайти одяг, вдягнутися, поставити чайник, зняти чайник, випити чаю, з’їсти щось, що завалялося з учора, або свіжак, що мама лишила сьогодні, якщо сама не проспала на роботу, зібрати книжки й зошити, знайти ручку, знайти ключ і вийти з дому. Рівно п’ятнадцять хвилин. П'ятнадцять хвилин стабільного запізнення на перший урок. Який тут іще Дік? Він випускався зранку ще татом чи мамою, а Гапа чи я мали його загнати додому до відходу в школу. Але ж нема дурних сидіти Діку вдома, поки всі тусують. Він теж тусовщик. Найбільш вірняковий варіант — вв’язатися за Гапою. Бо я можу взагалі не встати вчасно і точно дочекаюся його дома.

* * *

Коли я ще ходила до школи, мобілки були нечуваною розкішшю, важили по півкілограма і оголошували про нев’їбенну крутість їх власників. Один такий старший пацан, Ігор Коваль, навіть спеціально брав із собою на дискотеку радіотрубку від свого домашнього телефону, щоби на підході додому, коли в трубки вже намацується зв'язок із базою, гордо витягти її з внутрішньої кишені джинсової куртки, набрати домашній номер і сказати (використовуючи хоч трохи російських слів, бо ж він свіжий «приїжджий»:

— Да. Да, мама, я уже тут.

А коли я нарешті виросла і вже вчилася в університеті, всі однокласники моєї сестри вже поголовно були з мобільними телефонами. Вони вже навіть не носили їх, як їхні батьки, в целофанових чохольчиках на поясі поближче до статевих органів, щоби підкреслити свою потужність самця. Діти захворіли новою манічкою — рингтонами. І, крім модних мелодій із блокбастерів, телефони містили в собі також звуки живої природи. Тим часом і розведення породистих псів стало в Яремчі не такою екзотикою, як за мого дитинства. Вже баби не збігалися до своїх парканів, щоби плюнути в бік дівчинки з великим жовтим псом на повідку:

— О, диви диви! Телє ведеш, чи шо? Зара як тобі вклену!

Ну, і щось там кляла навздогін. Я, правда, могла зупинитися і крикнути бабі:

— В свою пазуху!!! — так мене навчила Юлька з Черкас. Яремчанська баба таку наддніпрянську відмазку від прокльону чула вперше, і поки вона тетеріла від культурного шоку, ми з Діком встигали спокійно собі віддалитися.

А потім, вже по Дікових слідах, до школи за своїми малолітніми хазяями ходили і сусідські коллі, і придуркуваті добермани. Але цих собак тримали тільки ті, хто жив по нашому боці річки. Типу, міські жителі і всякі «приїжджі», як ми, просто ми вже давненько приїхали і майже цілком асимілювалися. (Не той гуцул, шо родивсі, а шо згуцуливсі! — це чиств правда.) Найсмішніше асиміляційні потуги давалися мамі, котра взагалі до знайомства з татом не говорила українською, бо школу в Сибіру закінчувала. Перший мій дитячий шок був цілком філологічним. Коли моя власна мама, щоби заканати під свою в Яремчі, куди ми щойно переїхали, крикнула на мене в пісочниці: «Ну нашо ти дівчинку НАПУДИЛА?!» Що це за таке «напудила»? Пуделя навколо видно не було, я добре роззиралася. Чи може, хтось кудись напудив, як кацапи кажуть, в сенсі, насцяв? Але ж ні. Це значило «налякала». Я це взнала набагато пізніше, коли мама вже облишила свої зворушливі спроби переймання гуцульського діалекту… Тим не менш, ми всі ним говоримо. Дуже може пригодитися, якщо хочеш послати комусь таку шифрограму, щоби оточуючі нічорта не вдуплили.

Так от. Собаки були прерогативою тих, хто жив не ЗА РІКОЮ. Ті, хто жили за рікою, називалися корейцями і жили натуральним господарством: корови, кури, свині, город картопля і багато дітей. Вся та частина міста називалася Корея. Без уточнення — Південна чи Північна.

Просто етнічні гуцули, як і всі жителі гір, мають звужений розріз очей. Подібно до азіатів. Та й антропологи деякі кажуть, що з Азії гуцули прийшли, зігнавши з кровних гір племена карпів, теж не слов’ян, до речі.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Белые шнурки
Белые шнурки

В этой книге будет много историй — смешных, страшных, нелепых и разных. Произошло это все в самом начале 2000-х годов, с разными людьми, с кем меня сталкивала судьба. Что-то из этого я слышал, что-то видел, в чем-то принимал участие лично. Написать могу наверное процентах так о тридцати от того что мог бы, но есть причины многое не доверять публичной печати, хотя время наступит и для этого материала.Для читателей мелочных и вредных поясню сразу, что во-первых нельзя ставить знак равенства между автором и лирическим героем. Когда я пишу именно про себя, я пишу от первого лица, все остальное может являться чем угодно. Во-вторых, я умышленно изменяю некоторые детали повествования, и могу очень вольно обходиться с героями моих сюжетов. Любое вмешательство в реализм повествования не случайно: если так написано то значит так надо. Лицам еще более мелочным, склонным лично меня обвинять в тех или иных злодеяниях, экстремизме и фашизме, напомню, что я всегда был маленьким, слабым и интеллигентным, и никак не хотел и не мог принять участие в описанных событиях

Василий Сергеевич Федорович

Контркультура
Героинщики
Героинщики

У Рентона есть всё: симпатичный, молодой, с симпатичной девушкой и местом в университете. Но в 80-х дорога в жизнь оказалась ему недоступна. С приходом Тэтчер к власти, произошло уничтожение общины рабочего класса по всей Великобритании, вследствие чего возможность получить образование и ощущение всеобщего благосостояния ушли. Когда семья Марка оказывается в этом периоде перелома, его жизнь уходит из-под контроля и он всё чаще тусуется в мрачнейших областях Эдинбурга. Здесь он находит единственный выход из ситуации – героин. Но эта трясина засасывает не только его, но и его друзей. Спад Мерфи увольняется с работы, Томми Лоуренс медленно втягивается в жизнь полную мелкой преступности и насилия вместе с воришкой Мэтти Коннеллом и психически неуравновешенным Франко Бегби. Только на голову больной согласиться так жить: обманывать, суетиться весь свой жизненный путь.«Геронщики» это своеобразный альманах, описывающий путь героев от парнишек до настоящих мужчин. Пристрастие к героину, уничтожало их вместе с распадавшимся обществом. Это 80-е годы: время новых препаратов, нищеты, СПИДа, насилия, политической борьбы и ненависти. Но ведь за это мы и полюбили эти годы, эти десять лет изменившие Британию навсегда. Это приквел к всемирно известному роману «На Игле», волнующая и бьющая в вечном потоке энергии книга, полная черного и соленого юмора, что является основной фишкой Ирвина Уэлша. 

Ирвин Уэлш

Проза / Контркультура / Современная русская и зарубежная проза
Метастазы
Метастазы

Главный герой обрывает связи и автостопом бесцельно уносится прочь . Но однажды при загадочных обстоятельствах его жизнь меняется, и в его голову проникают…Метастазы! Где молодость, путешествия и рейвы озаряют мрачную реальность хосписов и трагических судеб людей. Где свобода побеждает страх. Где идея подобна раку. Эти шалости, возвратят к жизни. Эти ступени приведут к счастью. Главному герою предстоит стать частью идеи. Пронестись по социальному дну на карете скорой помощи. Заглянуть в бездну человеческого сознания. Попробовать на вкус истину и подлинный смысл. А также вместе с единомышленниками устроить революцию и изменить мир. И если не весь, то конкретно отдельный…

Александр Андреевич Апосту , Василий Васильевич Головачев

Проза / Контркультура / Боевая фантастика / Космическая фантастика / Современная проза