Добрая фея короля Карла

Вот рыцарь едет на войну, как на турнир,
Где с равным предстоит ему сразиться.
Но вместо мяса ему подали гарнир:
Пред ним плебей! Вот тут и мысли: как с ним биться?
Он думал: где же рыцарь, с кем же драться?
Никто копьем не метит в сердце… Вот так раз!
Он видит чернь, с которой брезгует сражаться,
И тут ему вдруг камнем засветили в глаз.
Он вне себя: ему – меж глаз! Когда такое было?
Звенит во лбу. Тут новый камень – в ухо.
Тем временем коню вспороли брюхо,
И простолюдье рыцаря дубинами забило.
Ведь он павлин, что лишь умеет хвост крутить
Пред стаей самок, развалясь в седле,
А как случись война – его с седла ссадить
Легко: взмахни кнутом – и он уж на земле.

Гишар пожелал уточнить:

– А остальные рыцари что делали тогда?

Тевенен обреченно махнул рукой:

– Коней вспять повернули и умчались кто куда.

Послышались жидкие овации со стороны, конечно же, женской половины. Жан II, обернувшись, бросил на дам свирепый взгляд. Овации мгновенно смолкли.

Приятели, мигом уловив накал атмосферы, тотчас сменили тему.

– А что же делали в это время жены рыцарей? – состроил плутовскую гримасу Гишар, обращаясь к собрату и бросая короткий взгляд в сторону дам. – Надо полагать, они с беспокойством поджидали своих мужей, драпающих от мужиков, у которых кроме камней, наверно, были еще и луки со стрелами?

– Были, ну конечно же, были, кум Гишар! – попытался немного сгладить неприятное впечатление Тевенен. – И даже копья и косы, – прибавил он (несколько лбов в зале разгладилось), но тотчас вновь накалил обстановку, глупо хихикнув: – Но как пойдешь с мечом против косы или дубины? – Лбы вновь прорезали глубокие складки.

– Ты забыл, куманек, мы перешли к дамам, – поспешил убрать эти складки Гишар.

– Ах да, дамы! – потер лоб Тевенен, делая вид, что вспоминает. – Не могу вообразить, знаешь ли, как поведет себя дама, муж которой месяцами отсутствует в походах, зато знаю, как они себя ведут, когда их сильные половины не уделяют им достаточно внимания в постели.

– Но это же очень просто, друг мой, об этом даже говорить смешно. Моя собака, когда я поделился с ней своим открытием, так зевала, что вывихнула себе челюсть.

– И о чем же ты ей рассказал?

– О том, как дамы в таких случаях изменяют мужьям с соседом, рыцарем… словом, с кем придется.

– Если бы так! Нередко роль утешителя играют святые отцы, для которых обеты – пустой звук, все равно как для епископа, которого просят не воровать.

– А разве он ворует? У кого же?

– Об этом потом; сейчас – об утешителях в рясах. Послушай-ка стишок, кум, а потом поразмысли, стоит ли называть отцов святыми.

Однажды дама заскучала по утехам;
Тут подвернулся ей монах
И так ответил ей со смехом:
«Ты, значит, в мужниных штанах
Любви найти не можешь, не иначе?
Беду твою прочь отведет не кто иной,
Как я. Скажу супругу, чтоб поститься начал,
И срок дам: сорок дней. А мы с тобой,
Пока он будет до утра читать молитвы,
Отыщем то, что ты искала у него.
О, ты узришь незабываемые битвы,
А он… за стенкой, рядом, будет прославлять Его.
Так станет он блаженным, ведь об этом
Мечтает он пред тем, как отойти ко сну?
Пусть этаким манером следует Христа заветам,
Мы ж вместо тусклой осени веселую узрим весну…»

В зале тем временем мужские и дамские лбы поменялись местами, и, когда спустя минут пять Тевенен закончил свою балладу, аплодисменты раздались уже со стороны мужской половины. Женская половина бездействовала и безмолвствовала, возмущенно пыхтя. На ее сторону дружно встало духовенство во главе с архиепископом: перешептываясь, епископы и аббаты бросали отнюдь не дружелюбные взгляды в сторону подмостков.