Добрая фея короля Карла

– Ага! Пусть попробуют теперь тронуть шута! Кому охота сваливаться с лошади и хоронить жену.

– Но не вздумай помочиться на орден при короле: он хоть и дурак, а все же король.

– Что он мне сделает? Выгонит? Так Бог накажет его.

– У него нет жены.

– Зато есть теплые дамочки. Я нашлю на него проклятие, и ни одна не прыгнет к нему в постель, потому что там нечего будет делать. Копье падет, и наш олух не в силах будет поднять его. Эге, кум, смотри, кто-то идет к нам. Может, желает набраться ума?

– Он торопится туда же, куда и мы, – в Малый зал. Там мы покажем кое-что нашим павлинам и павам, а потом споем песенки и прочтем стишки, как заправские ваганты. Нет, сделаем наоборот. Послушай, что я придумал недавно:

Рыцарь глуп, как сковородка
Или как пустая лодка.
Ой-ля-ля, тра-ля-ля!
А король того глупей,
Самый глупый из людей:
Приготовил суп из курочки к обеду
Да отдал его заморскому соседу.

– Это ты о королевстве?

– И о туполобом Валуа, куманек. Но гляди, путник-то все ближе к нам. А-а, да ведь это маршал де Вьенн! Какого черта он туда летит? Его там ждут?

– Еще бы; а дама Жосеранда? Напрасно, что ли, канцлер отправил ее муженька в Артуа? Как не угодить дружку?

– Верно, копье у него так и рвется в бой.

– Жосеранда – не первая, кого он нанизал на него.

– Вот дурочка! А она думает, что единственная.

– Так думают все бабы; Мария де Гиз в их числе. Потом, когда она узнала, как любовник стряхивает их с копья одну за другой, как дохлых лягушек…

– Пустое; она, сдается мне, и сейчас не прочь повторить забраться на коня. Муженек-то, Людовик, скоро уж три года как в тюрьме, тут под ослом растянешься, не то что под медведем. Но давай спросим у этого рыцаря: куда это он навострился?

И они присели, изысканно поклонившись проходившему мимо маршалу.

– Сеньор торопится в Малый зал? – полюбопытствовал Тевенен.

Жан де Вьенн остановился.

– Как ты догадался, плут?

– Куда же лететь самцу, если не к стае самок, а комарихе – не в рой самцов?

– Верно, бездельник, – рассмеялся маршал. – И много там самок?

– Еще бы! Жонглеры, обезьянки, собачки и шуты – свет, а дамы – мотыльки. Но они забывают, что свет исходит и от огня тоже, который может опалить крылышки, а то и вовсе сжечь.

– Собираетесь, стало быть, друзья мои, вставить кому-то шпильку?

– Собирались, но подождем, – ответил Гишар, многозначительно переглянувшись с приятелем. – Не часто нам говорят «друзья мои», все больше сдвигают брови да обещают выпороть или убить.

– Следовательно, найдется иная цель?

– Сколько угодно: игрушек не счесть. Закованный в броню медведь – одна из них; бабий передок, одинаково услужливый для горбатых, кривых, одноногих, даже для нас, – другая.

– Та́к что, маленькие негодяи, и вам перепадает от щедрот прекрасных дам?

– А почему бы нет? Женщина испокон веков любопытна, будь то хоть царица, хоть прачка; каждая, глядя на самцов, озабочена одним: а как вон у того, высокого, с орлиным взором?.. А у этого, карлика, не лучше ли? Пусть хромой, слепой, но если он устойчив, умеет ласкать и не бежит от тебя прочь, едва сделав свое дело… А? Почему бы спать не с ним, а с тем белобрысым верзилой? Или я не прав, сеньор?

– Кому придет в голову спорить с тобой, Тевенен? Но ты, похоже, как всегда, собираешься читать стишки и петь песенки?

– С тех пор как Гишару отдавил ухо медведь, он петь не может, зато умеет придумывать мотив.

– А Тевенен, едва его впихнули сюда, стал рифмоплетом, – отозвался подельник. – Услышишь стишки – знай, тут приложил руку мессир де Сен-Лежье.

– Только бы они не задевали ни короля, ни членов его семейства, – предостерег де Вьенн.

– Ты говоришь глупости, рыцарь, однако ты не столь глуп, как король. Шут может говорить с этим, кто в короне, когда ему вздумается и о чем угодно, а раз так, он имеет право и посмеяться над ним. Умный не осудит, а глупый не рассудит.

– Глупый – наш король?

– Ты видишь еще кого-нибудь?

– Может, это он про нас с тобой, кум Гишар?

– Этот рыцарь не так туп, чтобы ломать свой сруб.

Маршалу стало интересно.

– О его сыне как скажешь, шут? Столь же слаб умом?

Гишар хмыкнул, поглядел на приятеля, подыскивая ответ. Но Тевенену далеко ходить за этим не надо было:

– Умная голова сто голов кормит, а безумная не прокормит и своей. Королевство-то, гляди, рыцарь, стало худее деревенской клячи – как и та, вот-вот ноги протянет, коли…

– Коли что?

– Умом не рыщи, вокруг себя поищи. На такой громадной земле следует стоять слону, а не кролику. Но коли хочешь быть слоном, то и кучи должен ты делать, как слон. А нынешние – кроличьи шарики. Понял ли ты меня, сеньор?

– Был у нас портной, – вторил Тевенену приятель, – все тряпочки в одну собрал, сшил, связал. Пришел другой – распорол все швы, оставил малость, чтоб только брюхо прикрыть. И глуп оказался: пришла зима – замерз. Хорош портной тот, кто ни единой тряпки не выбросит. А теперь бежим с нами, рыцарь, свора ждет своих вожаков.