Добрая фея короля Карла

Ла Гранж хорошо знал обо всем этом, потому и придерживался выбранной им тактики, рассчитывая как на Марию Бретонскую, так и на самого молодого герцога Людовика Анжуйского, сеньора де Гиза. А слово чести для вспыльчивого заложника, если это к тому же идет в пику отцу, ровно ничего не значит.

Аббат вошел в комнату к герцогу (принцу были предоставлены царские апартаменты, дабы он не чувствовал себя в чем-то ущемленным, умирающим от скуки узником) и, выступая пока что в качестве духовного отца, приступил к делу:

– Ваше высочество, я прибыл к вам как святой отец, призванный всякого сына своего вести к молитвам во славу Господа и поклонению Деве Марии, матери Его.

Людовик встал из-за стола, где предавался чтению «Парцифаля»[28].

– Аббат Ла Гранж? Вот новость! А я хотел было спросить, кто вас послал и зачем. Давно уже я не видел соотечественников – кругом мерзкие хари годонов. Вы словно луч, пронизавший тьму проклятого узилища.

Аббат окинул взглядом комнату.

– Не так уж темно здесь, сын мой, как я себе представлял. У вас убрано, вы хорошо одеты, а на столе я вижу Священное Писание; сие благотворно действует на душу и угодно Господу.

– Это по-вашему, святой отец, а по мне, так душа моя скорбит. Одному Богу ведомо, какие муки я принимаю вдали от родной земли.

Аббат глубокомысленно изрек на это:

– Терпя скорби, мы волей-неволей участвуем в страданиях Христа, а путем принятия мук человек достигает Царства Небесного.

– Как можно достичь его, если человек постоянно в печали?

Гость и тут нашел ответ:

– Как моль одежде и червь дереву, так и печаль вредит сердцу человека.

– Ничто не может навредить сильнее, чем нанесенная сердцу обида! – попробовал Людовик остановить поток теологических словоизлияний святого отца.

Однако Ла Гранжа не так-то легко было выбить из колеи, пока он сам не захочет выйти из нее. Но, похоже, он не собирался этого делать.

– Если по-человечески тяжело прощать обиды, то по-христиански гораздо тяжелее не прощать их, сын мой.

– Такое простить нельзя! – крикнул Людовик чуть ли не в самое лицо отпрянувшему аббату. – Или вам неведомо, по чьей воле я тут нахожусь? И давайте перейдем к делу, довольно ваших богословских высказываний. Ведь вы пришли сюда не затем, я думаю, чтобы кормить меня выдержками из Библии? Увольте, я этим сыт: меня регулярно навещает священник, мне уже опротивела его постная харя.

– Что ж, вполне согласен с вами. В чужом доме и исповедь идет не от сердца, и само духовное лицо не вызывает в душе умиления, словно ее не вдохновляет сам дух Божий. Но вы правы, принц, пора перейти к делу, а потому самое время отбросить молитвенные настроения.

– Я слушаю вас, святой отец, – со вниманием отозвался узник. – Изложите цель вашего визита.

Аббат немедля перешел на светский тон беседы.

– Я прибыл к вам с предложением и полагаю, что, как верный сын Церкви, вы не откажетесь принять его. Вам известно, конечно, о празднике в честь святой Анны, матери Девы Марии?

– Безусловно, об этом недавно говорил священник.

– Как вы намерены провести этот день?

– Как и все: пойти в церковь помолиться, потом прослушать мессу, вслед за этим епископ с кафедры будет приводить выдержки из жития святых, в том числе и Анны.

– Довольно скучно и утомительно, на мой взгляд. Предлагаю вам для этой цели отправиться в Булонь к самой Богородице. Ведь вы были там, принц, и не станете отрицать: посетить собор Богоматери в Булони – совсем не одно и то же, что любоваться на лик матери с дочерью в церкви Кале.

– Еще бы! Может ли идти об этом спор? Я с удовольствием дам согласие на такой вояж. Вы же понимаете, что, не говоря о прочем, это даст мне возможность хоть на время вырваться из этих проклятых стен.

– Я не сомневался в таком ответе, принц. Однако для этого следует получить разрешение губернатора города, а прежде этого – епископа.

Людовик поморщился:

– Губернатор – англичанин. Вообразите, аббат, чего мне будет стоить просить его сделать такое одолжение.

– Но Церковь сильнее светской власти, ваше высочество, не забывайте об этом. Получив дозволение епископа, губернатору останется только согласиться. В противном случае епископ может пожаловаться королю Эдуарду, который относится к заложнику вполне доброжелательно.

– Что ж, в таком случае надо обратиться к епископу. Но здесь не обойтись без посредников, ведь прелат не захочет появляться в моих апартаментах, а меня отсюда не выпустят. Словом, дело затянется.

– Вам не стоит беспокоиться, принц, это предприятие ляжет на мои плечи.

– Ага, вот и хорошо! – обрадовался узник. – Уверен, епископ даст согласие. Наконец хоть на один день я покину свою клетку.

Аббат решил раскрыть карты. Ему хотелось узнать, можно ли надеяться, что сын Жана II окажется в их лагере. И он вкрадчиво ввернул:

– Епископ тем более даст согласие, что получил на это приказ короля.

– Какого? – насторожился молодой герцог.

– Короля Жана, вашего отца.