Добравшись до горы

Потрясенные его появлением, курильщики засуетились. Уступили ему лучшее место в комнате, набили самую красивую трубку из походного набора Рудгера. Хозяин домика бросился на кухню и вскоре приволок четыре кружки и большой кувшин эля. На дворе была глубокая ночь, но никто и не думал спать. Курение трубочного зелья превратилось в дружеское застолье. Верховный старейшина и его друг волшебник Бернар с удивлением и радостью посматривали на своего повелителя. Впервые за многие годы Иоахим Десятый, да достигнет он Блаженного Брега, предстал перед своими подданными в ясном уме. Он шутил, вспоминал о былых днях, смеялся над остротами собеседников. Рудгер боялся поверить своим глазам и ушам. Неужто ему и впрямь удалось вывезти монарха за пределы воздействия темных чар?..

Король и впрямь чувствовал себя лучше. Он проснулся перед тем, как в спальне верховного старейшины собрались курильщики. Открыв глаза, Иоахим Десятый долго лежал в темноте, прислушиваясь к вою ночного ветра. Он пытался вспомнить, где находится и как здесь очутился. Протянув наугад руку, нащупал бревенчатую стену и понял, что лежит не в своей дворцовой спальне. Потом ему припомнилась тряская поездка верхом, низко свисающие над горной тропой колючие корявые ветки сосен, ночевки в шатре. Монарх ясно осознал, что покинул столицу и уехал куда-то далеко. Оставалось лишь вспомнить, для чего нужна была эта поездка. Так и не вспомнив, король почувствовал запах трубочного зелья, которое курил кто-то в соседней комнате. Тогда он поднялся, накинул на голые плечи походный плащ и заглянул в помещение, затянутое дымом.

По окончании вечеринки Иоахим Десятый, да достигнет он Блаженного Брега, предложил Рудгеру выйти на крылечко, подышать свежим воздухом. Верховный старейшина понял, что наступает момент истины.

Они стояли рядом и смотрели на серебряную россыпь звезд над дальним хребтом.

— Что происходит, Рудгер? — спросил монарх. — Почему мы приехали в этот дивный уголок?

— Произошло много событий, мой король, — ответил старый чародей. — И рассказ о них вряд ли усладит твой царственный слух.

— Мне не нужны ни лесть, ни приукрашенная ложь, — откликнулся Иоахим Десятый. — Я старый боец и привык смотреть правде в глаза.

Глава двадцать вторая. Доброе предзнаменование

Клауди выбралась на каменный обледенелый берег сточной канавы, уже совершенно окоченев. Пальцы свело от холода, и девушка с трудом распутала ею же самой завязанный мешок с одеждой. Добротная кожа, из которой мешок был сделан, не подвела. Одежда оказалась сухой. Это было добрым предзнаменованием. Одевшись, юная путешественница огляделась. Вид ей открылся безрадостный. Сточные воды, что текли из-под замка, низвергались в глубокую пропасть, разделявшую обе вершины Разлучной горы. Рядом со стоком начинался длинный узкий мост без перил, который вел к мутной сосульке Отмороженной башни, что четко рисовалась на фоне немеркнущего даже ночью неба высокогорья. Именно в этой башне и притаилась Мизарди — чудовище, одновременно похожее и на паука, и на человека, а значит, туда и должна была попасть Клауди.

Что она будет делать, когда подойдет к башне, как проникнет в нее и каким способом справится с колдуньей, девушка не знала. Она сосредоточилась на куда более насущной задаче: как пересечь мост? Конечно, идти туда ей не хотелось. Башня выглядела мертвым пиком, вонзившимся в бледные, обескровленные закатом небеса. Громада Ледяного замка, что высилась позади, вопреки названию, уютно сияла узкими оконцами, обещая тепло и, вероятно, горячий ужин. Клауди с трудом отвела взгляд, усилием воли подавив голодный спазм в желудке. Нельзя было ей идти к теплу и ужину, даже если она действительно могла найти все это в замке, который, конечно же, тоже подвластен колдовской силе Мизарди. Не стоило обманывать себя. Девушка и не стала делать это, повернулась к приветливому свету спиной и шагнула к пропасти.

Вблизи мост выглядел еще опаснее. Шириною он был всего в несколько локтей, и настил его, словно нарочно, сделали выпуклым. Один неверный шаг — и соскользнешь в оскаленную каменными клыками бездну. Безопаснее всего было бы передвигаться на четвереньках, но гордость не позволяла чистой принцессе предстать перед врагом в столь унизительной позе. Поэтому девушка гордо выпрямилась и неторопливо двинулась к Отмороженной башне. Она шагала так, будто ее сопровождала свита и по меньшей мере рота дворцовой охраны. Морозный ветер хватал за полы одежды, норовя сдернуть в пустоту. Клауди не обращала на него внимания. Она шла ровно, точно по струнке, стараясь не дышать, и выдохнула, лишь вступив на не менее скользкую площадку перед башней, у своего подножия казавшейся и вовсе неприступной.