Добро пожаловать домой (СИ)

Игриво приподнимаю пару раз брови, заставляя подкидыша подавиться воздухом, после чего, возмущенно сопя и надувшись, он отворачивается от меня, показав предварительно язык. Клево, кажется, я придумал новый способ играться со своей любимой игрушкой. Улыбаюсь невозможно широко, отрываясь от помидорно алого лица, и натыкаюсь на три ах*евше-ошарашенных взгляда. Поморгав пару раз, не сдерживаюсь и начинаю некультурно ржать, глядя, как распахиваются в удивлении подозрительно сузившиеся до этого пары глаз.

Вот на такой чудесной ноте и закончилась поездка в страну сказок. Ну, разве что, было еще поздравления отца. А, точнее, вручение подарка. Своеобразного. Он продемонстрировал всем документы, по которым мой подкидыш официально признавался жителем Германии и числился теперь не как Иванов Акира-Вильгельм Александрович (Я до сих пор х*ею! Тетя Лили, вы что курили?), а просто и скромно: Вильгельм Трюмпер. Счастливый до невозможности Билл тут же бросился на шею к теперь и его отцу, повиснув на нем и целуя того в щеку (Папаше же, при этом, старался свои руки сдерживать, чтобы не нервировать Билла). А я же, с улыбкой и легким раздражением наблюдая эту картину, не удержался от комментария:

- А меня не хочешь поцеловать, «братик»?

Билл вздрогнул, отцепился от отца и, постояв пару минут в задумчивости, прикусив губу, все же подошел ко мне и обнял за талию, пряча смущенную мордочку на груди.

Все, малыш, если это капитуляция, то ты даже не представляешь, насколько влип.

Глава 30.

Глава 30.

Жизнь текла размеренно и заоблачно счастливо.

Вернувшись из Диснейленда, Билл пытался запереться в своей комнате, видимо, собираясь сначала попрятаться, а потом делать вид, что ничего не было. А вот хрен тебе, солнышко, я уже попробовал, и мне снесло башню, теперь не отвяжешься.

Так что вот уже неделю, как мы живем, старательно пытаясь довести: Билл меня до статьи (За изнасилование), а я его - до светлой мысли, что, мол, харе рыпаться, мы просто созданы друг для друга. Но пока он доводится только до нервного тика, бардового окраса, вялого сопротивления и смущенного бормотания. А, что я, собственно, делаю? Да ничего, просто целую его. Иногда. Утром, вечером, перед сном, после душа (Этого мокрого котенка просто невозможно не тискать), отвозя в школу и забирая обратно, на прогулках, проходя мимо темных и безлюдных переулков, в кинотеатре, из которого мальчишка сбежал спустя 15 минут после начала сеанса и заявил, что больше туда не пойдет. Ну, короче, крайне редко, правда ведь?

Георг и Густав, которых Билл начал звать к нам в компанию заметно чаще (Глупый, наивный мальчик, кого они остановят? К тому же, если бы ему не нравилось, он бы не научился за неделю так классно целоваться и столь страстно отвечать), начинали уже задумываться о том, а не стоит ли вызванивать врачей из желтого домика. Настолько часто им за последние 6 дней доводилось видеть мою сияющую беспричинным счастьем физиономию. И чем ярче светился я, тем краснее, недовольнее и возмущеннее выглядел Билл. Лапочка!

Вот как сейчас. Гуляли по парку. Заметив кабинку для моментальных фото, сразу же потянул туда Билла, отрывая его от беседы с Густавом, в то время, как Гео сам отделился от нас, клея каких-то девчонок у фонтана. По расширившимся глазам мальчишки понял, что до него дошло: в тесное и закрытое помещение я его тащу явно не для того, чтобы пофоткаться. Ха-ха, Билл, не в этот раз! Когда я начал откровенно кривляться в кабинке, строя рожи и НЕ приставая, парень пережил что-то явно сродни глубочайшему шоку. А уж когда мы вышли, и я забирал фотографии, пред глазами друзей предстал растерянно плетущийся Билл, с удивленным взглядом, в котором читался тяжелый мыслительный процесс.

Спустя полчаса прогулки и веселых бесед, инициатором которых было мое нев*бенно отличное настроение (Пусть ты и сопротивляешься, чудо, но сейчас-то явно был разочарован), Густав наконец-таки заметил, что мальчишка так и не произнес за все это время ни слова.

- Билл, а ты чего молчишь -то? Что-то случилось? – Спросил обеспокоенный друг.

- Хочу и молчу. – Ответило мое, все еще надутое, чудо.

- Хочешь? И молчишь?! – Удивленно воскликнул я, раскрывая рот и прикладывая ладони к щекам, театрально покачивая головой в ужасе.

Билл подавился воздухом, а Густав уставился на меня подозрительным взглядом.

Разглядев очередь к аттракциону, напоминающему небольшое такое (относительно) чертово колесо, мгновенно хватаю разобиженного ребенка за руку и тяну в заинтересовавшую меня сторону, параллельно тараторя что-то на подобие:

- Да ладно тебе, Билл, не обижайся. Прости, что не купил тебе мороженное, ты же, оказывается, хотел. Обещаю исправиться.

Парнишка, тащась на прицепе, открывает рот, явно начиная догадываться, что он во что-то вляпался. Его догадки подтверждает Георг, кричащий нам вслед:

- Билл, запомни! Если Том просит прощения, значит, у него созрел новый план!