Добро пожаловать домой (СИ)

Впихнул Билла в квартиру и тут же, с порога притянул к себе хрупкое тело, не давая ни вдохнуть, ни возразить. Мальчик и не пытался сопротивляться, просто дрожал и сдерживал слезы. Это меня отрезвило? А вот нифига! Я его не насилую! Не хочет – оттолкнет. Руки шарили по телу, забираясь под куртку, а Билл вцепился судорожно в мою толстовку и пытался не задохнуться. Начал толкать его в сторону комнаты, не имея сил оторваться от мягких губ, снося все на нашем пути и безумно боясь упасть, ведь тогда до постели мы точно не доберемся. Устав прорываться до кожи сквозь слои всей этой безумно мешающейся сейчас одежды, сорвал с подкидыша куртку, тут же задирая и пытаясь сдернуть джемпер. Все никак не мог понять, почему не получается, пока не дошло, что для этого придется разорвать поцелуй. Но как? Это же невозможно! Я же умру тут сейчас на месте!

Плюнув на это дело, стянул с себя толстовку, еле выдрав ее из цепких пальчиков, отбросил в сторону, снося что-то, подвернувшееся по пути этой тряпке. Но вот когда с футболкой возникла уже знакомая мне проблема, прижал своим телом тело подкидыша к стене, в последний раз втягивая в себя мягкий, горячий язычок, и со звонким чмоком оторвался от сладких губ, которые мне сейчас были нужнее, чем кислород. Пока мальчишка жадно глотал воздух, вырвал из его рук на этот раз уже свою футболку, поспешно стягивая и выкидывая, и раздел его самого. Руки тут же начали шарить по обнаженной, разгоряченной коже. И кто это у нас тут боится, а? Разве это так называется? Коленом раздвигаю тонкие ноги, прижимаясь к паху, и даже сквозь плотную джинсу меня обдает нехилым таким жаром. О, да, мой мальчик, ты хочешь меня. Потому и не сопротивляешься. А я грубый. Сам виноват!

Дошли до кровати. Доползли. По стенке. Мальчишка упал на мягкую, не заправленную постель. Черные волосы, белые простыни. Черт! Склоняюсь над ним, просовывая колено между разведенных ног. Целую все его тело, считая каждый миллиметр, каждую родинку, свою любимую, между ключицами. По ней тебя узнала Лилия, такая же была у твоего отца. Плевать, она моя, мой личный фетиш.

- Том, еще не поздно…

Поздно! К черту, Билл, не зли меня! Я хочу… И ты хочешь! На хрена все это? Давай, малыш, взрослей… Или со мной сейчас, или с кем-то другим, потом… Что?! Нет, ни с кем, не позволю, мой!

Сам не понимаю, о чем думаю, не хочу думать, не получается. Все завтра, потом, не сейчас.

Зацеловываю худенькое тельце, а малыш уже и вовсе ничего не говорит, не противоречит. Сдался. Мне? Или себе? Не важно. Дышать все тяжелее, у него уже не получается. Задыхается и пропускает момент, когда я, расстегнув ширинку, стягиваю с него узкие джинсы. Весь исцелованный, смущенный, глаза зажмурены, мальчишка переворачивается на правый бок, притягивая к груди худенькие коленки. А я смотрю на ... Простые, черные боксеры с белыми крыльями на заднице. Блин, вот знал же, что святой и крылатый, но чтобы тут…

Нервный смешок проходит по телу, разгоняя напряжение. Окидываю взглядом возбужденного и пытающегося вспомнить, как там нужно дышать, подкидыша. Бл*, что я творю? Он отдается мне, доверяется, как всегда, а теперь – до конца. А я его пугаю. В груди разливается щемящая нежность, такое странное, непривычное, незнакомое чувство. С тобой все иначе, малыш. А почему – я не знаю. Потому, что ты чистый? Не такой, как все, с кем я был. Не такой, как я? Да, наверное, поэтому. И только поэтому.

Такой хрупкий. Лопатки выпирают, словно маленькие, прижатые к телу крылышки. В моей постели ангел. Господи, я в тебя не верю, но кто-то же создал его. Отвернись, не смотри на это. Не мешай нам. Я забираю его.

Склоняюсь и начинаю целовать ушко, прикрытое черными прядками. Нежно, невесомо. Мята. Твой шампунь. Ты пахнешь свежестью. Легкими касаниями оглаживаю горячее, дрожащее тело. Все, мой хороший, успокойся. Расслабься. Тонкие руки перестают так судорожно удерживать в груди сердце, и у меня получается коснуться, почувствовать его биение. Такое частое. Мое тоже. Ты можешь его услышать. Ласкаю кожу, спускаясь ладонью все ниже. Не бойся, все хорошо. Ты возбужден. Такой твердый. Все нормально, все правильно, так и должно быть, так и бывает, малыш, не пугайся. Себя, своего тела. Оно не лжет и не ошибается, в отличие от людей. Оно хочет. Ты хочешь. И я. Давай же, раскройся. Красивый.

Билл переворачивается на спину, доверяясь, открываясь. Выгибается под моими руками. Еще, мне мало. Спускаюсь поцелуями по гладкой коже, задержавшись на сосках. Твое сердце. Кажется, что я пью его биение. Какой же ты худенький. Но красивый. Вот как могут быть красивыми выпирающие то тут, то там косточки? Эти ребра, животик чуть впалый. Целую бледную кожу вокруг пупка, и ты втягиваешься еще сильнее, выгнав воздух из легких несдержанным стоном.

- Том?