Добро пожаловать домой (СИ)

Ты зовешь меня, тянешь ко мне тонкие ручки. Не надо, малыш, я сам. Просто чувствуй. Я вырываю ангела из Рая, и должен показать, что и здесь, на земле есть по истине райское наслаждение. Не смущайся, ты идеальный. Ты должен собой гордиться, точно так же, как гордо сейчас стоит перед моим взглядом доказательство того, что тебе все нравится. Очень даже. Простонав обреченно и пристыжено, притягиваешь кулачки к лицу, скрывая ярко-алые щеки. А я лишь усмехаюсь и наблюдаю, как на автомате притягиваются к груди и коленки, в попытке прикрыться. То, что надо. Не даю им сомкнуться, разводя в сторону, и под твой удивленный выдох склоняюсь, пробуя на вкус, целуя нежную, горячую плоть с уже выступившей смазкой. Малыш, ну, не смущайся ты так, не хватало еще, чтобы кто-то откинулся от сердечного приступа у меня в постели.

Ты вкусный. Никогда не думал, что дойду до таких мыслей. Бл*дь, я минет в первый раз делаю! Радует то, что тебе его тоже делают впервые, вот тебя и уносит. Невинный мой, надолго не хватает. Пытаешься оттолкнуть мою голову, отстраняюсь, тут же оплетая ладонью. Черт, какой же у тебя голос.

Пока подкидыш пытается отдышаться и ловит звездочки перед глазами, я рассматриваю стекающую по руке смазку. То, что надо. Поднимаюсь и склоняюсь над ним, расслабленное тело не сопротивляется и колени послушно разводятся в стороны. Для меня. Умница. Не спеши, не приходи пока в себя. Начинаю нежно целовать, постепенно углубляясь и наращивая темп. Отвлекая. А пальцы, тем временем, находят сжатое колечко мышц. Билл вздрагивает, сжимаясь еще сильнее, но я начинаю шептать какую-то полную хрень, какие-то глупые нежности, отрываясь от губ и целуя маленькое ушко. А малыш слушает мой голос, вцепившись в мои плечи, и это, кажется, его успокаивает. Голова запрокидывается, тело выгибается, грудь прижимается к моей вплотную, холодный метал не снятых часов отдается током, соприкасаясь с обжигающей кожей, и наши сердца начинают бешено рваться друг к другу.

Никогда я еще так себя не сдерживал. Никогда мне еще не было так тяжело.

– Черт, какой же ты узкий, малыш.

Бл*, я же порву его! А терпения все меньше. И ему уже хорошо, уже не больно, я нашел ту заветную точку, и Билли окончательно потерял разум, растворяясь в ощущениях. Единственное, что он помнил, это, кажется, мое имя, так как выдыхал его время от времени. При этом свое, он, видимо, позабыл, потому, что, когда я звал его, даже не открывал глаз. Вот он закусывает губу, дергаясь и сжимаясь, хныкает, а я все, не могу больше. Три пальца, малыш, может, хватит уже? Черт, надо было все же купить смазку, прости. Подхватываю тонкие ножки под коленями и закидываю одну из них себе на плечо. Вторая тут же плотно прижимается к правому боку. Дотягиваюсь до, чудом не свалившейся, как все остальные, с кровати подушки, подкладывая ее под спину подкидыша. Плюю на силу воли и ладонь, размазывая слюну по, кажется, уже проклинающему хозяина, то бишь меня, органу. Малыш пытается успокоить дыхание и сердцебиение, закрыв глаза и стараясь расслабиться. И где только этому нахвататься успел? Не важно, умница мой. Прижимаю его к себе, притягивая голову к свободному плечу, потому что чувствую, что сдерживаться уже не в состоянии. Сдохну щас!

- Прости, милый, потерпи. Все хорошо, не бойся.

Вхожу одним рывком, заставляя Билла надрывно вскрикнуть и прижимая его еще ближе, чувствуя, как острые зубки вонзаются мне в кожу в основании шеи. Дааа, черт, как же хорошо. Матерю сам себя, заставляя не двигаться, дать мальчишке привыкнуть. Теряюсь в ощущении. Как же в нем... Горячий, узкий.

- Боже, Билл!

Не выдерживаю и делаю первый, осторожный толчок, выходя совсем немного и тут же толкаясь обратно. Он перестает кусать меня, отрываясь и хрипло ловя воздух. Немного ускоряюсь, меняя угол, нежно гладя хрупкое тело в своих руках, внимательно следя за каждой его реакцией. Не знаю, что за эмоции беснуются сейчас в его душе, но с очередным толчком мальчишка не выдерживает, его глаза широко и удивленно распахиваются, а все чувства переполняют тело и вырываются со слезами. Он не заплакал, когда я грубо вошел в него, не плакал, когда я искал правильную позицию. Он плакал сейчас, когда боль отступала, и ему было хорошо. Мой маленький, мой ангел. Мой подкидыш. Мой.

Мысли путались и тело сдавалось. Срывалось. Дыхание заплеталось, тормозило, не успевало за бешеным темпом движений. Стонов не было, воздуха на них не хватало. Билл просто кусал свои губы, а я, увидев выступившую на них капельку крови, не сдержался и ворвался в горячий ротик, опаляясь дыханием и сцеловывая с них медный вкус и собственное имя.

Кончили мы практически одновременно. Как Билла хватило так надолго, не представляю, но я сразу же последовал за ним, стоило почувствовать, как тело подо мной выгибается, ломаясь, острые ногти впиваются в спину, а горячие, нежные, плотно обхватывающие меня стенки начинают судорожно сжиматься.