Добро пожаловать на Аврору!

И вместе с кучей системных сообщений о полученных новых уровнях стал разгребать добро, выпавшее с трупа. Золото, золото и еще раз золото. Я разом стал богаче почти на тысячу золотых, а также получил несколько оружейных и доспешных комплектов, больше подходивших мурлокам, и свиток с квестом.

«В Эфире! Вам доступен квест — расследование дела проклятых гвардейцев и разоблачение жрецов Охирры. Выясните, за что прокляли и изгнали элитный отряд стражников Охирры.

Награда: опыт, неизвестно.

Внимание, НПС не может принять квест, ограничение на выполнение — только игроки».

Ясно, отдам Фрисби и Джаггу, они точно заслужили. Тем более что и я внакладе не остался. Помимо ненужной мне добычи в куче попалось то, что в разы окупало все минусы и возможные обиды. Передо мной лежал нагрудник воина Ягуара, часть легендарного сета.

«Масштабируемый нагрудник воина Ягуара — часть сетового комплекта. Броня: 10. Вес: 0,7 кг. Усиление способностей татуировок защиты и маскировки: 10 %.

У вас два предмета из сета, увеличение способностей на 15 %».

Нагрудник, сделанный из того же материала, что и наруч, состоял из плотно подогнанных внахлест листов. Он был усилен черным мифрилом в районе жизненно важных органов. На груди красовалась гравировка — оскаленная морда ягуара, а по бокам темные пятна имитировали шкуру. Я переоделся, добавив нагрудник к запасам из инвентаря, выпил новое зелье ночного виденья и еще раз осмотрел трупы. Обобрал мурлоков, чтобы порадовать их при встрече, и пошел дальше по туннелю.

Ждать смысла не было — ребята, даже когда оживут, вернуться сюда не смогут, данж одноразовый. Может, придет вторая часть отряда Джагга, но уверенности у меня не было, скорее уж гвардейцы перезагрузятся. Я еще раз проверил свой боевой арсенал, даже попрыгал, чтобы привыкнуть к новой броне и убедиться, что ничего не гремит. Активировал маскировку и двинулся вглубь пещеры.

Несколько раз я встречал гвардейцев, но совсем маленькие отряды. В основном они вообще шли поодиночке, и я, помня завет Фрисби, после каждой встречи становился чуточку сильнее. Наконец подошел к очередному перекрестку. Не сразу решился выйти на него, опасаясь новой волны скелетов, но ничего не произошло. Здесь было всего два ответвления, в одном из которых вдалеке мерцал огонек. Туда я и пошел. Минут через пятнадцать, не встретив никакой опасности, оказался в тускло освещенной пещере. Свет проникал в нее через небольшое отверстие в центре потолка метрах в десяти над землей. Луч ровным кругом освещал какое-то сооружение, перед которым обнаружился шаман.

Старый знакомый никак не среагировал на мое появление. Подогнув ноги, он висел в воздухе примерно в метре от земли, монотонно раскачивался и что-то бормотал. Его немигающий взгляд бы уставлен на глыбу из черного мифрила, выраставшую из земли.

Вероятно, когда-то это была очень красивая глыба — в некоторых местах еще можно было разглядеть остатки ровных зеркальных граней. Но сейчас она больше напоминала огрызок от яблока, изъеденный прокаженными личинками скальных червей, которые копошились вокруг постамента. Совсем еще маленькие, не больше человеческой руки, и крайне мерзотные на вид — пустые провалы вместо глаз, грубая прионная корка, мешавшая им скользить сквозь горную породу, покореженные тела.

Вся куча продолжала ковырять постамент. Стоило мне подойти поближе, как личинки повернули в мою сторону зубастые пасти и заверещали чуть ли не ультразвуком, в момент выбив мне едва зажившие барабанные перепонки. Шаман не шелохнулся, продолжая раскачиваться.

Не хитрый продуманный план, а скорее усиливающаяся жажда приона определила мою тактику нападения. Я отскочил к выходу, активировал поглощение и, не экономя выносливость, пошел к статуе.

Поднялся ураган, как в старых фильмах, когда борт звездолета получает пробоину и всех с бешеной скоростью вытягивает в пустое пространство. Или, может, это напоминало действие гигантского пылесоса. Червей подбросило в воздух, они вцепились зубами в каменный пол, пытаясь в него зарыться. Темная материя кусками срывалась с облезающих тел. Черви завопили, будто их поджаривали на сковородке, а в воздухе действительно запахло паленой кожей. Но шаман даже не шелохнулся, только чуть выше поднялся над полом в своей медитации.

Когда содержание приона в моей крови достигло семидесяти процентов, ураган стих. Черви шлепались на пол. Теперь они больше походили на розовых светящихся слизней. Верещание не смолкало, но в нем слышалась уже не агрессия, а щенячий скулеж.