Добро пожаловать на Аврору!

За спиной у меня раздался оглушительный рев, усиленный эхом. Черт, неужели мамаша все-таки тут? Пол в пещере вздрогнул, и рев повторился. Судя по вибрации, что-то очень большое быстро приближалось к нам. Рефлекторно я поискал глазами поручень, а то ведь и правда как в метро — гул и тряска.

Личинки не испугались — собрались в кучку и наперегонки понеслись мимо меня к выходу. Я стоял и боялся пошевелиться, пропуская между ног визжащую массу и шепча любимую мантру про тучку и не-медведя. Маленькие плотные тела терлись о голенища и двигались дальше в коридор, только два гаденыша вцепились в сапог и начали его грызть. В туннеле опять загудело — сначала радостно, потом удивленно, а потом и требовательно. Я подумал, что скоро стану экспертом по полутонам в криках жутких монстров. Личинки отцепились от моей ноги и бросились догонять своих собратьев, оставив прочность обуви на уровне пяти процентов.

Гул и тряска уменьшились, а потом и вовсе пропали. Что же, значит, пока не судьба встретиться со взрослым скальным червем, который, вероятно, проложил эти туннели. Что-то мне подсказывало, что встреча не была бы столь радостной, чтобы потом хвастаться в блоге Макса или мурлокам. Напряжение стало спадать, но закололо ноги, будто я их отсидел на унитазе.

Прихрамывая и разминаясь, я пошел к обелиску. Все еще дырявый от червяков, он уже не выглядел неизлечимо больным. Отверстия начали затягиваться темной пленкой, форма подровнялась, а камень насытился цветом, отливая теперь черным и красным, и действительно стал напоминать сердце. Не такое, как посылают влюбленные стикерами в мессенджерах, а настоящее, из учебника по биологии.

Шаман наконец-то подал признаки жизни. Не опускаясь на землю, он летал вокруг сердца, делал пассы руками и бормотал заклинания на аврорианском языке. Я узнавал отдельные слова, но общий смысл все равно оставался загадкой. Хотя больше меня интересовало, какие плюшки мне выдаст Эфир. Шаман сделал еще один круг, удовлетворенно хмыкнул и, похоже, только сейчас заметил меня. Затормозил, будто врезавшись в невидимою стену, и встал на ноги. После чего направился ко мне, грозя крючковатым старческим пальцем.

— Чужак и изгой! — Голос оказался довольно звонким, его сразу же подхватило эхо, унося по туннелю. — Как смеешь ты осквернять святое место?

Вот же старая сволочь! Я аж задохнулся от возмущения.

— Прочь! — не унимался шаман. — Да придут боги мне в свидетели, и да покарают тебя за святотатство! Прочь, изгнанник!

— Да что с тобой, дедушка, не так?

Сказать, что я растерялся, значит ничего не сказать. Я уже привык к подставам Эфира, но чтобы так! Прорваться сюда, потерять Джагга с Фрисби, спасти этот чертов булыжник и получить вот такое? Ну нельзя так, Эфирушка. Как только обрету нормальный статус, такую жалобу накатаю в профсоюз оцифрованных, что вы еще пожалеете…

Уж не знаю, мысленные ли мои угрозы подействовали или системе потребовалось время, чтобы переварить нестандартную ситуацию, но от обелиска отделился призрачный силуэт большой кошки. Она элегантно спрыгнула с постамента, подошла ко мне и лизнула призрачным языком, а потом зарычала на шамана. Системное окно взорвалось сообщениями.

«В Эфире! Вы восстановили обелиск „Сердце ягуара“. Восстановлено обелисков: 1 из 4. Теперь дух деревни может ненадолго являться своим братьям. Восстановите все камни силы, чтобы дух-защитник смог полностью вернуться в родную деревню».

«В Эфире! Получен новый уровень! Текущий уровень: 103»

«В Эфире! Получен новый уровень! Текущий уровень: 104»

«В Эфире! Получен новый уровень! Текущий уровень: 105»

«В Эфире! Получено 4 000 бонусных баллов по контракту отыгрыша НПС. Текущее значение: минус 1 000 баллов».

«В Эфире! Репутация в общении с шаманом деревни Уасиока увеличена на 3 пункта. Текущий уровень: добрый знакомый».

И я, и шаман подвисли. Я читал сообщения, а он, видимо, перепрограммировался. Показалось, что кошка мне улыбнулась. Потом она махнула хвостом и спряталась обратно в обелиск.

— Прости мне мой гнев, — произнес наконец шаман. — Старость и радость не позволили мне разглядеть истинного помощника большого брата.

— Я не виню. Знаю, что ты действовал из лучших побуждений.

Крутилось, конечно, на языке не это, а более емкое и менее литературное, но терять вновь обретенные баллы не хотелось. Шаман внимательно меня выслушал, и с ним стало происходить что-то странное. Лицо замерцало, по телу прошла судорога, и он принялся озираться.