Добро Пожаловать На Темную Сторону (ЛП)

— Больно? — спросила я.

— Нет, но сука, их было очень больно набивать.

— Сука?

— Черт, извини, малышка. Не говори так, это плохое слово.

— Тогда почему ты его используешь?

Я нахмурилась. Ангелы не говорили плохих слов. Мой дедушка был пастором, поэтому я знала такие вещи. Его губы дернулись, как будто он хотел улыбнутся.

— Это хороший вопрос.

— Так ты собираешься на него ответить или как? — я скрестила руки.

На этот раз он рассмеялся, но я не думала, что это плохо, поэтому позволила ему.

— У меня нет хорошего ответа для тебя. Мой отец матерился, мама материлась, поэтому я матерюсь. Я вырос с этим дерьмом.

— Мой дедушка говорит, что если ты делаешь плохие вещи, например, материшься, то с тобой случаются плохие вещи, — я указала на белую повязку, которая закрывала половину его груди, — Может, поэтому ты и пострадал.

— Я пострадал спасая маленькую девочку, которая нуждалась в спасении, — мягко напомнил он мне.

Я прикусила губу и пошаркала каблуком по полу.

— Мне жаль. Я не знала, что ты пострадал из-за меня. Ты хочешь, чтобы я поцеловала тебя, чтобы тебе стало лучше?

Он снова поперхнулся, словно пытаясь сдержать смех.

— Я в порядке, малышка, но спасибо. Бывало и хуже, поверь мне.

На правой стороне его шеи был толстый шрам странно гладкой и изуродованной кожи. Я указала на него.

— Как это?

— Я сделал кое-что гораздо хуже, чем матерился, чтобы получить это, — сказал он мне, а затем подмигнул. Я хихикнула. У него были очень большие глаза, как у волка, очень бледные и серые.

— Что ты сделал? — я сильно прислонилась к его кровати, потому что очень устала.

Он долго смотрел на меня, прежде чем сказать:

— Я нашел парня, который сделал кое-что плохое моему другу, и я сделал кое-что плохое ему. Прежде, чем убил его, он ударил меня тупым ножом. Он сделал рубящее движение на стыке шеи и плеча, где был шрам.

— По-настоящему? — вздохнула я.

Он кивнул.

— Ого, если ты его завалил, потому что он порезал тебя, то что ты сделал с тем плохим парнем, который в нас стрелял?

— Умная девочка, — его губы снова дернулись, и он поднял одну из своих огромных рук, чтобы показать мне окровавленные костяшки пальцев.

Я кивнула.

— Ты определенно достаточно большой, чтобы убить кого-то голыми руками.

— Не похоже, что ты обеспокоена этим, малышка. Ты близка к смерти? — он наклонил голову.

Я имитировала его позу и прищурилась на него.

— Ты имеешь в виду, что я знаю об этом или что-то в этом роде?

— Да, что-то в этом роде, — он усмехается.

— Думаю, да. Я умираю, наверное, — сказала я ему.

Это было драматично, но я хотела посмотреть, что он сделает, если решит, что я действительно умираю. Он был ангелом, поэтому я решила, что он знает, правда это или нет. Кроме того, моя мама всегда говорила, что леди имеет право быть драматичной, и это было единственное из её правил, которое мне нравилось.

Мои ноги замерзли на полу, поэтому я пододвинула прикроватный стул поближе к нему и забралась на него.

— Умираешь? — его тело напряглось. Я наблюдала, как его лицо закручивается влево и вправо, как закручивается крышка на газировке.

— Почему ты делаешь смешное лицо? — спросила я.

— Не думаю, что любой человек, узнав, что маленькая девочка умрет, будет улыбаться этому, — ответил он.

— Это очень мило.

Он покачал головой, пристально изучая меня.

— У меня есть сын старше тебя и маленькая девочка примерно твоего возраста. Надеюсь, что они окажутся такими же крутыми, как ты, малышка.

— Ты уверен, что ты не ангел? — спросила я его, потому что он был очень мил, и это заставило меня почувствовать, что я стою под солнцем.

Я хотела, чтобы он был ангелом. Мой дедушка говорил мне, что Бог может спасти человека от смерти, если он благочестив и верен, а я была хорошей девочкой, поэтому была и той, и другой. Он был городским пастором, поэтому я думаю, что он знал, о чем говорил, но я никогда ему не верила. Какое дело Богу до меня?

Но, если этот человек был настоящим ангелом, возможно, это означало, что мне не придется умирать. Может быть, этот человек-ангел заключит меня в свои крылатые объятия и заставит мои кости перестать болеть.

— Нет, малышка, я не ангел.

— Это очень плохо. Я думала, что ты бы мог стать моим ангелом-хранителем или что-то в этом роде.

Я уставилась на него, пока он смеялся надо мной. Одна из его больших рук прижималась к груди прямо над сердцем, где была намотана повязка, так что я могла сказать, что смех причиняет ему боль. Но он все равно смеялся.

— Я был бы дерьмовым ангелом-хранителем. Я не очень хороший человек, малышка.

Я уставилась на него, прищурившись, разглядывая его беспорядочные волосы, все эти темные и извилистые рисунки на его очень загорелой коже. Сначала я думала, что он похож на монстра, большой, темный и страшный, потому что я его не понимала. Но:

— У тебя добрые глаза. Мой дедушка говорит, что добрые глаза не лгут.

Его лицо расслабилось так, что у меня в животе что-то затрепетало.

— Как тебя зовут, малышка?

— Я Лафайетт, — сказала я ему, потому что это была важная часть моего имени.

Он нахмурился.