Добро пожаловать в Москву, детка!

— Нееееет! Кать! Какой автограф?! Я же тебе говорю, что онемела! Я вообще не знала, как мне реагировать, правда. Брякнула «спасибо» и пулей вылетела из палаты, пряча книжку подмышкой!

— Да, хорош! Ты что не взяла автограф?! Вот ты лошара! Ай, ну хоть как-то бы соприкоснулись со звездой! А он думал, наверно, что ты, как нормальный человек, попросишь подписать, а ты, эх!

— Ну ладно, попрошу… Он же еще у нас, выйду на смену. Скажу, что в прошлый раз от счастья в зобу дыханье сперло, и я ничего не смогла произнести. Так что соприкоснешься еще … со звездой — ухмыльнулась подруга. — Теперь про Михалыча. Ох, довел он уже меня до белого каления! Катька, введу я ему следующий раз эсмерол, пока будет спать, мечтая о кренделях небесных!

— Вера! Ооооо! Как та крутая медсестра, Элли Драйвер, из «Убить Билла»?

— Наверно, я не помню… Это высокая блондинка с одним глазом?

— Да! Она самая! И на следующий день, я читаю в твоей любимой газете «Метро»: «Загадочное убийство санитара Михалыча!» — Катька опять заржала, зависнув с туркой в руке. — А Михалыч, кстати, вписывается по сюжету в роль брата Билла Бада. Он тоже поначалу отважный и умелый боец, а потом обычный охранник в баре, совершенно потерявший себя в жизни. Что опять он выкинул?

— Нет, ну, во-первых, он взял, наверно, все ночные дежурства, чтобы совпадать со мной! У меня вообще складывается картина, что он работает сутками, без выходных, потому что я его вижу кааааждую свою смену, кааааждую, Кать! Во-вторых, он стал подкидывать мне шоколадки, замечу, одни и те же «Альпен Гольд» с арахисом и печеньем.

— Ну а что, вкусно и бюджетненько.

— Да, именно. В автомате у нас продаются на первом этаже. — резанула Вера и с наслаждением закурила над вытяжкой. — Причем сначала не признавался, потом мне сказали, что это он… Ну а вчера, половина второго ночи врывается… Вот знаешь, прям врывается ко мне, даже ни разу не кашлянул перед этим, в ординаторскую и с порога такой губами-усами: «Чмок!» и ляпает: «Привет, красотка!»

— Ахахаха! Да ладно?! — закатилась подруга на стуле.

— Чмок такой, старого морского ежа, потом: «Привет, красотка», а потом: «Вер, не разменяешь пять тыщ?»

— Ахахах!!! — продолжала ржать Катька. — А зачем ему среди ночи пять тысяч?

— Я тоже об этом спросила, он помахал-помахал у меня перед носом этой пятитысячной купюрой и сдох. Ты права, у него, правда, есть советчик, некий покоритель сердец Казанова, блять! И вот он ему придумал такой хитроумный план. «Типа ты к ней зайди уверенно, — мужским голосом заговорила Вера, — покажи деньги, пусть знает, что они у тебя есть!» Но советчик не оговорил время, и этот дурак приперся среди ночи! — Верка встала посреди кухни, выпятила живот и смешно, не разгибая коленей, зашагала к подруге. Катька покатывалась на стуле от очередного веркиного театра. Затем Вера приставила к губам хвостик косички и громко чмокнула, топорща хвостик вперед.

— Ахахаха! — умирала Катька от смеха.

— Привет красотка! Сейчас два часа ночи и самое время для размена моих пять тыщ! Это самое… Кхе-кхе-кхе! — грубо закашляла Вера, копируя бедного санитара. — Дай, думаю, выпью кофе из автомата, но только такая мелочевка в кошельке! И это самое… Тут такое дело… А чо?!

— Вера, ну ты с ним жестока! — пожурила подругу Катька. — Он же от души.

— А потом еще утром опять просил колонки! Кать, сколько можно?! Он каждый раз просит у меня колонки! — продолжила Вера, не реагируя на слова Кати.

— А сейчас зачем они были ему нужны?

— Посмотреть выступление «дони, Ленуси!» Я ему говорю: «Миш, мне колонки нужны», а он «Ну это самое… Как же так, да я ненадолго, Ленуся там моя танцует, хотел посмотреть». Я ему в ответ «Дома посмотришь!» И он такой опять рассвирепел, глазки свои маленькие поросячьи мечет, как тогда, когда с мюзиклом отказала. Опять закашлял. И тут проходит мимо Сергей Николаевич, их заведующий, а он ему жаловаться: «Представляешь, Верка колонки не дает, грит, дома посмотришь, я же доню, Ленусю, хотел посмотреть, она у меня танцует!».

— Заплакал.

— Ага! А Сергей Николаевич отвечает: «Ну а что ты у нас не смотришь, у нас и экран большой и колонки есть!» И Михалыч опять сдох: «Да я… Да это самое… Хотел вот… Дык… Тут какое дело…», а потом так резко побежал за Николаичем, и гроко так: «Так я это… Я Серег, что сказать-то хотел тебе, там в шестой палате…» Ахахах! — неискренно рассмеялась Вера. — Срочно ему понадобилось что-то сказать! И вообще я в бешенство прихожу, когда он о детях своих начинает рассказывать или лепетать с ними по телефону так, что слышит вся больница. И тут опять!

— Ладно, не злись. Ты кофе будешь, есть сыр, можешь пожарить оладушек, если не лень, я купила муки.

— Нет, ничего не хочу. Помоюсь и лягу спать, устала.

— А в ресторан когда? Вечером?

— Какой еще ресторан? — удивилась Верка.

— Ну тот самый, у которого стоишь — расплылась в улыбке Катька и взглядом показала на книгу.

— Фу, ты, дура!

Глава 28