Добро пожаловать в обезьянник

– Это еще кто такая?

– Простите? – удивленно спросила Сюзанна и загородилась от него газетами.

– Я видел, как вы шли по улице – ни дать ни взять цирк на выезде. Вот и подумал: кто вы такая? – пояснил Фуллер.

Сюзанна обворожительно покраснела.

– Я… я актриса.

– Ах да, точно. Американки – лучшие актрисы в мире!

– Спасибо, очень приятно, – с тревогой проговорила Сюзанна.

Щеки Фуллера вспыхнули еще жарче. Его разум вдруг превратился в фонтан метких изощренных фраз.

– Я имею в виду не театр. Я про жизнь говорю, в которой мы все актеры. Американки одеваются и ведут себя так, словно готовы подарить тебе целый мир. А стоит протянуть руку – они положат в нее ледышку.

– Да что вы, – выдавила Сюзанна.

– Именно так, – подтвердил Фуллер. – И пора уже кому-то сказать это вслух. – Он с вызовом поглядел на присутствующих и заметил в их глазах что-то вроде потрясенного одобрения. – Это несправедливо!

– Что? – не поняла Сюзанна.

– Вот вы приходите сюда… такая вся в бубенчиках, чтоб я смотрел на ваши щиколотки и розовые ножки, – завелся Фуллер. – Целуете своего кота, чтоб я воображал себя на его месте. Называете старика ангелом, чтоб я представлял, каково это – слышать от вас ласковые слова. Прячете ключ на виду у всех, чтоб я только и думал о том, где он лежит.

Фуллер встал.

– Мисс, – полным горечи голосом выдавил он, – от вашего поведения простых ребят вроде меня мандраж бьет, но если я стану падать в пропасть, вы ведь даже руки мне не протянете.

Он зашагал к двери. Все взгляды были прикованы к нему. Мало кто заметил, что от его слов Сюзанна едва не сгорела дотла. Она превратилась в обыкновенную девятнадцатилетнюю девчушку, напрасно пытающуюся произвести впечатление утонченной и искушенной женщины.

– Это несправедливо, – повторил Фуллер. – Должен быть закон, запрещающий девушкам одеваться и вести себя как вы. Людям от вас только худо. Знаете, что мне сейчас больше всего хочется вам сказать?

– Нет, – проронила Сюзанна. Все предохранители в ее нервной системе перегорели.

– Я скажу вам то же, что вы бы сказали мне, попытайся я вас поцеловать, – торжественно произнес Фуллер и величественным жестом указал Сюзанне на выход. – Катитесь к черту!

Он отвернулся и даже не взглянул на хлопнувшую за девушкой дверь: топот босых ног по асфальту и звон бубенчиков постепенно стихли в направлении пожарной части.

Вечером овдовевшая мать капрала Фуллера поставила на стол свечу, тарелку с мясом и клубничные пирожные – праздничный ужин по случаю его возвращения домой. Фуллер жевал угощение с таким видом, точно это была промокательная бумага, а на веселые расспросы матери отвечал коротко и равнодушно.

– Сынок, разве ты не рад, что вернулся? – спросила она, когда они допили кофе.

– Рад, – ответил Фуллер.

– Чем ты сегодня занимался?

– Гулял.

– Навестил старых друзей?

– У меня нет друзей.

Мать всплеснула руками.

– Нет друзей! У тебя-то?

– Времена меняются, ма, – мрачно проговорил Фуллер. – Полтора года – не один день. Люди разъехались или завели семьи…

– Семейная жизнь еще никого не убивала, – заметила мать.

Фуллер не улыбнулся.

– Может, и не убивала. Да только семейным ужасно трудно выкроить в своей жизни время для старых друзей.

– Но Дуги-то не женился?

– Он уже давно на Западе, ма. Служит в стратегическом авиационном командовании, – ответил Фуллер. Маленькая столовая вмиг превратилась в одинокий бомбардировщик, рассекающий холодную разреженную стратосферу.

– Вон как… но кто-то ведь должен был остаться.

– Никого, – отрезал Фуллер. – Я все утро просидел на телефоне, ма. Мог бы вообще из Кореи не уезжать – все равно тут никого нет.

– Не верю! Раньше ты не мог спокойно пройти по Мейн-стрит, чтобы не столкнуться с каким-нибудь приятелем.

– Ма, – язвительно сказал Фуллер, – а знаешь, что я сделал, когда номера в моей телефонной книжке кончились? Пошел в аптеку и сел возле стойки с газировкой – думал встретить там хоть каких-нибудь знакомых. Ма, – исступленно продолжал он, – никого я не встретил, кроме старика Бирса Хинкли! Ей-богу, не шучу. – Он встал и смял салфетку. – Ма, можно, я пойду?

– Конечно, иди. А куда ты? – Она просияла. – Навестить какую-нибудь симпатичную девушку?

Фуллер отшвырнул салфетку.

– Схожу в лавку за сигарой! Никаких девушек я больше не знаю, они все замуж повыскакивали.

Мать побледнела.

– П-понятно, – выговорила она. – Я и н-не знала, что ты куришь.

– Ма, – зло сказал Фуллер, – когда ты уже поймешь? Прошло полтора года, ма! Полтора года!

– И впрямь, столько времени… – Мать немного оробела от его пыла. – Что ж, ступай купи себе сигару. – Она тронула сына за руку. – Прошу тебя, не грусти. Подожди немного, и в твоей жизни станет столько людей, что и времени не будет хватать на всех. А потом ты встретишь хорошенькую девушку и женишься.

– Я пока не собираюсь жениться, ма, – натянуто проговорил Фуллер. – Сначала окончу семинарию.

– Семинарию! – воскликнула мама. – И когда же ты это решил?

– Сегодня днем, – ответил Фуллер.

– Но как? Что случилось?

– На меня снизошло что-то вроде откровения, ма. Как будто кто-то другой заговорил моими устами.

– О чем? – потрясенно спросила мать.