Добро пожаловать в обезьянник

– Вовсе нет, – ответила Сильвия, на этот раз уже немного обиженно. – Почему ты все время ждешь, что я тебя опозорю?

– Извини. Не обращай внимания.

Лицо Сильвии просветлело при взгляде на человека, который как раз в ту минуту входил в обеденный зал.

– А вот и мой самый любимый мужчина – после мужа и сына, конечно, – взяв Илая за плечо, объявила она.

Сильвия имела в виду доктора Дональда Уоррена, директора школы Уайтхилл. Худощавый, лет шестидесяти, Уоррен явился в зал вместе с работником гостиницы, чтобы оглядеть приготовления к приезду африканцев.

Тут-то Илай и сорвался с места. Обеденный зал он пролетел бегом, пытаясь как можно быстрее оставить позади преследующий его кошмар, грубо толкнул в дверях доктора Уоррена, хотя они были давно знакомы и тот окликнул его по имени. Директор печально посмотрел ему вслед.

– Черт, да что это с ним! – воскликнул доктор Ременцель.

– Может, плохо стало? – встревожилась Сильвия.

Не успели они обсудить выходку сына, как Уоррен нашел их глазами, быстро подошел, поздоровался – несколько смущенно, учитывая поведение Илая, – и попросил разрешения присесть.

– Разумеется, – несколько нервозно воскликнул доктор Ременцель. – Почту за честь. О Господи…

– Я на пару слов, – сказал доктор Уоррен. – Обедать буду вон за тем длинным столом с новичками. – Он заметил на столе пять приборов. – А вы кого-то ждете?

– Встретили по дороге Тома Хайлера с сыном. Они вот-вот должны подъехать.

– Прекрасно, прекрасно, – рассеянно пробормотал Уоррен, озабоченно поглядывая в ту сторону, куда убежал Илай.

– Его мальчик тоже поступает в Уайтхилл? – осведомился доктор Ременцель.

– Что? О да-да. Поступает.

– Будет получать стипендию, как и отец? – заинтересовалась Сильвия.

– О таких вещах не спрашивают, – оборвал ее муж.

– Простите.

– Нет-нет, интересуйтесь чем угодно, – разрешил доктор Уоррен. – Подобные сведения давно перестали считаться секретными. Мы гордимся стипендиатами, а у них есть все основания гордиться собой. Сын Тома получил высший балл за всю историю вступительных экзаменов. Мы почли за честь принять его в школу.

– А мы даже и не спрашивали, как сдал Илай, – сказал доктор Ременцель с усмешкой, подразумевающей, что особо блестящих успехов он от сына не ожидает.

– Думаю, он где-нибудь в крепких середняках, – предположила Сильвия, основываясь на том, что в младшей школе отметки Илая колебались от посредственных до ужасных.

– Разве я не сообщил вам результаты? – удивленно спросил директор.

– Мы не виделись с момента экзамена, – напомнил доктор Ременцель.

– А письмо? – недоверчиво уточнил доктор Уоррен.

– Какое письмо? Нам?

– Конечно. И ни одно послание не давалось мне так тяжело, как это.

– Мы ничего не получали, – покачала головой Сильвия.

Доктор Уоррен с потемневшим лицом откинулся на спинку стула.

– Я отправил его собственными руками. Две недели назад.

– Почта в нашей стране работает прилично, – пожал плечами доктор Ременцель. – Но иногда, конечно, что-нибудь теряется.

Доктор Уоррен обхватил голову руками.

– О Боже мой. О Господи. А я-то не мог понять, что здесь делает Илай. Решил, что он просто приехал с вами, за компанию.

– Почему за компанию? – удивился Ременцель. – Он приехал записываться в школу.

– Что было в письме? – спросила Сильвия.

Доктор Уоррен поднял голову и скрестил руки на груди.

– В письме было следующее – и ни одни слова я не писал с таким трудом, как эти: «На основании оценок в младшей школе и по результатам вступительных экзаменов должен с сожалением сообщить, что ваш сын и мой добрый друг Илай не может быть принят в Уайтхилл». – Голос Уоррена окреп, затвердел и его взгляд. – Принять Илая в школу и заставить его нести ту же нагрузку, что и остальных, будет неоправданно и жестоко.

Тридцать мальчиков-африканцев в сопровождении работников школы, представителей министерства и дипломатов из родных стран вошли в обеденный зал.

Следом за ними появился Том Хайлер с сыном. Они оживленно поздоровались, не подозревая, что Ременцелям сейчас вовсе не до дружеских бесед.

– Если хотите, потом поговорим поподробней, – предложил доктор Уоррен, вставая. – Сейчас я должен идти, а вот позже…

– Ничего не понимаю, – пробормотала Сильвия. – В голове пустота. Полная пустота.

Том Хайлер с сыном сели за стол. Хайлер поглядел на меню и потер руки:

– Что тут вкусного? Я проголодался. А где ваш мальчик?

– Отошел на минутку, – ровным голосом ответил доктор Ременцель.

– Нужно немедленно его найти, – сказала Сильвия мужу.

– Потом, все потом, – отозвался доктор.

– Илай наверняка знал о письме, – продолжала Сильвия. – Получил его и порвал!

При мысли о ловушке, в которую загнал себя сын, на глаза у нее накатились слезы.

– Сейчас не важно, что натворил Илай, – проговорил Ременцель. – Сейчас важнее, как поведут себя другие люди.

– О чем ты?

Доктор Ременцель вскочил.

– Я намерен поглядеть, – разъяренно объявил он, – насколько быстро тут умеют менять свои решения.

– Первым делом, – уговаривала Сильвия, пытаясь удержать и хоть немного успокоить мужа, – нам надо разыскать Илая.