Добро пожаловать в реальный мир

Нынешняя постановка «Травиаты» полностью повторяла ту, где они вместе играли несколько сезонов назад в Париже – с полными аншлагами и с дифирамбами в прессе. Те же французские режиссеры, с которыми они работали в тот раз, прибыли в Кардифф ставить этот спектакль в новом театре. Из-за договоренности с Ланой все основные приготовления и репетиции прошли еще несколько недель назад, после чего она улетела исполнять другие свои контракты. Надо сказать, она частенько пользовалась привилегией уехать куда-то по своим делам, что свидетельствовало об особом статусе дивы. Конечно, совместная репетиция с Ланой перед самой премьерой совсем бы не помешала, однако они с Эваном настолько безупречно знали роль, что могли, если придется, исполнить свои партии в глубоком сне.

В этой постановке использовался современный антураж, в котором тема «Травиаты» – падшей женщины – символизировала на злобу дня всеобщую одержимость славой. И Эван не мог не отметить иронию ситуации: перед ним стояла женщина, певица, провозглашенная кумиром века, знаменитость среди знаменитостей, которая играла другую женщину, Виолетту Валери, отказавшуюся от гедонического образа жизни ради истинной любви. «А настоящая Лана, интересно, способна была бы на такую жертву?» – задавался вопросом Эван. Да уж едва ли. Она любила украшать собою обложки журналов и получала явное удовольствие, встречая свои фото в колонках со сплетнями; с папарацци, преследующими каждый ее шаг, она заигрывала столь же часто, сколь и кричала о своем к ним отвращении. Некогда ее фото побывало на передней обложке американской версии Vogue, а изображения Ланы, где она представала с головы до пят затянутой в черную кожу, изображая напарницу гангстера, висели на рекламных щитах по всему Нью-Йорку, «раскручивая» предстоящие ее гастроли в этом городе. Никому и в голову никогда бы не пришло связывать Лану Розину со стыдливой Виолеттой Валери!

Что с нею будет, спрашивал себя Эван, когда она состарится, а публика, в свою очередь, пресытится ею – что, в сущности, неизбежно, – найдя ей более молодую и свежую замену? Это неминуемо должно случиться – вопрос только во времени. А у Ланы нет ни малейшего иммунитета к изменчивости славы – как, впрочем, нет и у него. Ее альбом наиболее популярных оперных арий несколько лет лидировал в чарте классики и считался самым быстро продаваемым диском со времен феноменального успеха пластинок Марии Каллас. Но чего бы ни удалось Лане достичь, ей этого казалось недостаточно. Ее остро задевали нападки критиков, говоривших, что она разменяла свой талант на «кожаные брючки и лучшую десятку». Его партнерша по сцене так и не научилась нормально переносить отдельные выпады в ее адрес – хотя это, в сущности, тяжело воспринималось всеми их собратьями по ремеслу. Эвану уже сейчас было ясно, что на Лану надвигается серьезнейшая опасность: когда ее необычайной красоты голос начнет меркнуть, она станет попросту ничем. Хотя, как бы то ни было, им обоим посчастливилось удивительно долго удерживаться на самом пике однажды выбранной для восхождения горы.

А как сам-то он относится к своей так называемой звездности? Достигнув такого успеха, о котором не смел и мечтать, – готов ли он по-прежнему отдавать частицу себя всякому человеку из толпы? Долго ли еще захочется ему всецело принадлежать той публике, которая, собственно, его и сделала тем, кто он есть? И откуда в жизни обычных людей возникает такая всепоглощающая пустота, которую им требуется поскорее заполнить пошлыми слухами о жизни знаменитостей?

В нынешние времена довольно легко снискать себе славу, либо облачаясь в слишком откровенные наряды, либо взяв в любовники какого-нибудь женатого футболиста, либо же выступив на одном из этих омерзительных субботних талант-шоу, на которых сейчас все будто помешались. Эван уже горько сожалел, что позволил Руперту уболтать себя прийти на «Минуту славы». Мысль об этом страшила его, пожалуй, не меньше, нежели перспектива сегодняшнего выступления с Ланой.

– Знаешь, я все так же люблю тебя, – задушевно мурлыкнула она.

Возникла неловкая пауза, поскольку Эван совершенно не представлял, что ей ответить.

– Мог бы сказать, что тоже меня любишь, – подсказала Лана.

Сегодня он играл Альфреда Жермона – воздыхателя Виолетты, страдающего от безнадежной любви. Поклонника, упорно добивающегося своей возлюбленной – той женщины, что желанна очень многим мужчинам; той женщины, что, несмотря на все его старания, до конца остается для него недоступной. Текст оперы исключительно насыщен эмоционально, развязка трагична.

– Я сегодня тебе это сотни раз еще скажу, – обещает он Лане.

«Какая досада, что горло у нашей дивы не проболело чуть подольше», – подумалось ему. Он бы, конечно же, предпочел петь слова любви кому-нибудь другому, а не Лане.

Глава 35