Добро пожаловать в реальный мир

Извернувшись, я хватаю со стола пустую коробку из-под хлопьев и принимаюсь его яростно хлестать. С глухим рычанием я луплю отца наотмашь по голове, он же пытается от меня увернуться и отбиться.

– Ферн, прекрати! – кричит он. – Успокойся!

Но я нисколько не хочу успокаиваться. Я хочу сделать ему так же больно, как больно мне. Хочу, чтобы он на своей шкуре прочувствовал, каково мне сейчас.

И вдруг отец перестает от меня отбиваться и хватается за грудь.

– Давай-ка еще раз изобрази! – в ярости рычу я и снова бью коробкой.

Однако он, вцепившись пальцами в столешницу, валится на колени.

– Что на сей раз симулируешь? Сердечный приступ? – нависаю я над ним, тяжело дыша, уперев руки в бока. – Знаешь, что-то не очень верю.

Отец начинает задыхаться, причем даже почти что убедительно.

– А теперь прочь отсюда! – рявкаю я на него. – Вообще убирайся из моей жизни!

Отец ползком направляется к дверям, уже почти у порога падает ничком и остается неподвижно лежать.

– Хорошая попытка, – злобно скалюсь я. – Можешь попробовать себя в местном любительском драмтеатре. Уверена, они твою игру оценят. Меня же, знаешь ли, не впечатляет. А теперь, если не возражаешь, я все ж таки буду собираться на работу. – Я хочу перешагнуть безвольно лежащее на полу тело отца. – И только попробуй тронуть Пискуна! Завтра я похороню его в парке.

Тут я замечаю, что губы у отца посинели – а это, я точно знаю, самому подделать невозможно. А еще из моего немалого опыта с Нейтаном я знаю, что это очень нехороший знак.

Наклонившись к отцу, тихонько трясу его за плечо:

– Пап?

Если бы он тут же подскочил или засмеялся, я бы в минуту с ним разделалась, честное слово! Не важно, что он мне кровная родня – я умываю руки прочь и больше знать его не желаю. Однако отец ни чуточки не шевелится. Глаза широко раскрыты и смотрят в никуда. Губы издают какой-то булькающий звук, хотя совершенно ясно, что он не способен говорить. И вот теперь я точно понимаю, что это свое состояние он не симулирует, что все на самом деле очень даже серьезно, смертельно серьезно.

– Вот ч-черт! – кидаюсь я к телефону и как можно быстрее набираю пальцами 999. Сообщаю службе неотложной помощи свое имя и адрес, умоляя «Скорую» приехать в ближайшие же минуты.

Затем кидаюсь обратно в кухню.

– «Скорая» уже выехала, – говорю я отцу. – Держись. Только дождись ее.

Однако по нему не скажешь, что он чего-то ждет. И тут мне вдруг стреляет в голову, что где-то двадцать лет назад в скаутском отряде меня учили оказывать первую помощь. Паника сразу отступает, сменяясь деловитым спокойствием, и, готовясь сделать своему отцу «поцелуй жизни», я говорю ему:

– Не наслаждений ради…

Глава 52

Уж не знаю, как им это удалось, но прибыли парамедики едва ли не в считаные секунды. Отодвинув меня в сторону, они спокойно и профессионально стали оказывать отцу помощь. И я даю себе слово, что больше ни за что и никогда не стану ругать нашу чудесную, неимоверно перегруженную работой, Национальную службу здравоохранения.

Папу укладывают на носилки и осторожно спускают по лестнице к ожидающей у подъезда «Скорой». Я спешу следом и понуро усаживаюсь в машине рядом с отцом, взяв его за руку. Он в ответ выдавливает болезненную улыбку, парамедики же тем временем прицепляют к нему с десяток всевозможных штуковин.

– Ему повезло, что вы оказались рядом, – говорит мне один из санитаров, когда мы направляемся к больнице. – Возможно, вы спасли ему жизнь.

Я не отваживаюсь сказать им, что я-то как раз и спровоцировала отцу инфаркт. Не могу с уверенностью сказать, светит ли тюрьма за непредумышленное убийство одного из родителей, – но совершенно точно знаю, что мне бы там совсем не понравилось.

Отец лежит с закрытыми глазами, весь такой тихий и умиротворенный, но в то же время крепко сжимает мою руку. Как все ж таки мы, люди, хрупки и недолговечны! Я глажу его по волосам, убирая их назад с прохладного потного лба.

– Прости меня, папа, – тихо говорю я.

– И ты меня, – шепчет он в ответ.

* * *

В больнице отца оформляют в отделение кардиореанимации, а я тем временем выскакиваю на парковку, чтобы позвонить с сотового маме и Джо.

Мамы, похоже, дома нет, а ее мобильник, как всегда, выключен. Наверняка лежит на кухне возле чайника, где она обычно его держит, – а там с него какая польза? Мы постоянно пытаемся достучаться до ее сознания, убеждая пользоваться мобильником на тот случай, если вдруг случится что-то чрезвычайное. Но мама у нас из того разряда людей, которые не верят в чрезвычайные происшествия. И вот теперь такое произошло – а где ее носит, одному богу известно! Набрав номер Джо, с облегчением вздыхаю, когда он после третьего гудка снимает трубку. Объясняю ему ситуацию, и брат обещает напрячь кого-нибудь из соседей приглядеть пару часиков за Нейтаном, пока он съездит в больницу.