Добродетельная вдова

Заново принаряженная к Рождеству церковь выглядела очень красивой. Маленькая, выстроенная из тёмно-серого кирпича, она сияла изнутри, когда неяркое зимнее солнце проникало в застеклённые окна, заливая всё вокруг кружевным радужным разноцветьем, вспыхивая отражённым светом на меди и серебре. Пахло воском и душистой хвоей. Отполированные дубовые скамьи украшала зелень, а в двух огромных медных урнах по обе стороны алтаря стояли ветви падуба, плюща и сосны. Горящие жаровни прогоняли холод и отбрасывали уютное сияние.

В дверях в новых нарядах стояли Элли и Эми. Сержант, щеголеватый в своём отлично сшитом, новом, как догадалась Элли, сюртуке, уже вошёл и доложил Даниэлю и викарию о прибытии невесты. Занервничав вдруг, Элли схватила Эми за руку. Правильно ли она поступает? В конце концов, она знает Даниэля считанные дни.

Она любит его. Но ведь она и прежде любила… и сильно ошиблась. К Харту она и вполовину не чувствовала того, что к Даниэлю. Значило ли это, что на сей раз она делает правильный выбор… или ошибается вдвойне? Её вдруг затрясло, как от холода. В её руке покоилась тёплая ладошка Эми. На запястье дочурки висела беленькая пушистая муфточка. Подарок Даниэля…

— Готова, любовь моя? — раздался справа низкий голос. Элли аж подпрыгнула. Там стоял Даниэль, и от его взгляда вся возникшая в последний момент паника вмиг улетучилась, как ни бывало.

— О, да, я готова, — ответила она и с бьющимся сердцем оперлась на его руку.

— Тогда, сержант и Эми, идите вперёд.

Сержант со всей серьёзностью предложил руку девочке. Как маленькая принцесса, Эми торжественно пошла рядом с ним по проходу. Стоило им подойти к алтарю, как внимание Эми тут же отвлеклось.

— Смотри, мамочка, у викария тоже есть кукольный домик, — прошептала она.

Элли проследила взглядом за указывающим пальчиком дочери и сжала ладонь Даниэля. На маленьком столике в передней части церкви справа от прохода стояла диорама, изображавшая рождественскую сценку. Крытая соломой конюшня в окружении деревянных фигурок овец, коров и ослика.

Над хижиной сияла разукрашенная деревянная звезда. Внутри конюшни находилась женщина в покрашенном синим цветом одеянии, женщина с умиротворённым выражением лица и добрыми глазами. Рядом с ней стоял высокий темноволосый мужчина, с улыбкой смотревший на неродимое дитя с любовью во взоре и в душе.

Как мужчина рядом с Элли.

Эми зачарованно таращилась на картину, ведь она была слишком мала, чтобы запомнить её в прошлое Рождество.

— В кукольном домике у викария тоже живет семья — мама, папа и ребёночек, прямо как у нас, только я уже большая.

Элли взглянула на стоявшего рядом высокого мужчину, смотревшего на Эми так, словно получил прекраснейший из даров. И слегка охрипшим голосом произнесла:

— Всё верно, дорогая. Это особая семья. Вот это Мария, это Иосиф, а это младенец Иисус.

— Как красиво.

Эми пришла в восторг.

Даниэль покрепче обнял Элли и повёл вперёд, поскольку викарий уже начинал церемонию.

— Возлюбленные мои…

В коттедж Даниэль с Элли возвращались одни, промёрзшая трава хрустела под ногами. Сопровождало их лишь предвосхищение. Даниэль растопил внизу очаг, потом поднялся наверх, чтобы зажечь ещё один в спальне, пока Элли собирала кое-что на ужин. Они ели почти в молчании, медленно, изредка пригубливая вино, запивая им пирог с дичью, который принёс Даниэль.

Он отложил нож и вилку и произнёс со скупой улыбкой:

— Ни слова не идёт на ум, ни кусок в горло не лезет, любовь моя, когда я так хочу тебя. Не подняться ли нам наверх?

Элли робко кивнула.

Крепко обхватив за талию друг друга, они поднялись по лестнице. Элли вспомнила, как с каким трудом тащила его верх по лестнице в первый раз, его упорное мужество, сопровождающее каждый шаг, и почувствовала новый прилив любви. Как далеко они ушли за такое короткое время…

Когда они добрались до спальни, она заколебалась, вдруг поняв, что ей следовало бы пойти раньше его и переодеться в ночную рубашку. Она взглянула на занавеси напротив алькова, где стояла кровать, и подумала, не зайти ли за них, чтобы там переодеться. Будет немного неудобно. Да и вся эта комната не так уж велика.

Элли взглянула на Даниэля, и все её вопросы и сомнения растаяли в голове как дым, когда он наклонился и нежно поцеловал её в губы. Она приникла к нему, возвращая поцелуй со всем жаром страсти, и зарывшись любящими пальцами в его волосы, нащупала под короткими кудрями зарубцевавшийся шрам. Элли смогла легко найти то место, где у него была рана, вокруг которой она тогда выстригла ему волосы.

Даниэль почувствовал, что она дрожит. Он так хотел её, хотел нырнуть с ней в постель, сделать своей, взяв её со всею страстью одним сильным движением. Она была его! Его любимая. Одна в его сердце. Элли. Чьи влажные поцелуи покрывали сейчас его лицо. Такая нежная, тёплая, щедрая. Он ощущал гордость, изначальную, гордость собственника.

А она дрожала. И не просто от желания.