Доброй ночи, Румпельштицхен (СИ)

Его искалеченное тело, усыпанное осколками, лежит на асфальте, неестественно раскинув руки. Кровавое пятно расползается под головой, смешиваясь с каплями усиливающегося дождя.

Больше нет ни боли, ни бешеного стука сердца. Только возгласы собирающихся прохожих.

К его телу подбегает Берт, хватает за безвольно повисающую руку, пытается найти пульс. Его бессильный вопль отпугивает зевак.

Взгляд выше — на месте окна в его квартире зияет пустой тёмный проём. Роб замечает куски выломанной деревянной рамы, разбросанной вокруг.

Становится нестерпимо жарко, в груди словно тлеют раздуваемые ноябрьским ветром угли. В глазах вспыхивают огоньки, расползающиеся алыми ручейками по лицу, рукам…

Огненный водоворот затягивает в свою воронку, смазывая очертания чёрного неба, мигающих сирен, Берта, склонённого над тем, что ещё недавно было им, Робертом Штицхеном.

Зачерпнув пригоршню холодной воды, Роб плеснул её в лицо, исступлённо наслаждаясь невероятным чувством лёгкости, что заполняет всё внутри.

Отражение в блестящей глади улыбнулось. Впервые за много дней.

— Вот чёрт!

Роб заметил небольшие острые уши, как у эльфа, и недоверчиво коснулся их. Твёрдые, гладкие, непривычные.

Лиам, подойдя к нему, тронул его плечо.

— Пойдём. Она ждёт.

Дальнейший путь проходил в молчании, и вскоре вдалеке показались остроконечные шпили замка, упирающиеся в пушистые облака.

Штицхен ускорил шаг, стараясь унять сбившееся дыхание. Лиам остался позади. С каждой минутой замок был всё ближе, и Роб, наконец, нетерпеливо взбежал на увитое плющом крыльцо.

Селена стояла спиной к нему, высоко подняв голову и рассматривая что-то в небе.

Воздуха не хватало. Мысли вдруг разом исчезли, оставив вместо себя только безудержное желание скорее обнять её, вдохнуть тёплый знакомый запах волос.

— Селена!

Она обернулась, нервно сжав перила одной рукой.

Недоверие, удивление, страх.

Принятие.

Он подхватил её на руки, едва не запутавшись в пышной юбке, и закружил, прижавшись носом к её лицу.

— Штицхен, поставь меня на землю! Уронишь!

Даже сейчас она – всё такая же несносная командирша.

Подчинившись, Роб аккуратно отпустил Селену, и, не сдерживаясь, обхватил за плечи и поцеловал. Так, как, наверное, никогда прежде. Так, что по щекам потекли слёзы.

И он впервые не стеснялся их.

— Ты слишком рано, Роб. У тебя было ещё достаточно времени.

В её голосе не было укора, только бесконечная печаль.

— Нехорошо заставлять женщину ждать.

— Дурак!

— Помнишь, я сказал, что мне некого будет любить, если ты умрешь?

Селена вздрогнула.

— Ты вспомнил.

Вместо ответа он крепче прижал её к груди, лелея точно ребёнка. Целуя куда придётся, лишь бы чувствовать губами её тёплую гладкую кожу.

— Ты… один?

— Да. Не стал забирать с собой нашего общего друга, так хотя бы не нужно будет терпеть его дурацкие шуточки. Придётся ему пока справляться без нас.

— Я знала, что вы поладите, — Селена улыбнулась.

— Если это можно так назвать, — Роб закатил глаза, но мысль о том, что Берт жив, согревала. — Почему Долина?

Селена засмеялась.

— О, я не могла отказать себе в удовольствии позлить тебя, — она приподнялась на цыпочки и чмокнула его в смешное острое ухо.

— Ты невыносима.

— Учусь у лучших, Штицхен, — Селена посерьёзнела, — но, если честно, Долина — это единственный из всех миров, где я почти чувствую себя дома. Здесь я — королева, и могу решать, что произойдёт. У меня получилось сделать так, чтобы войны не было. Понимаешь, ничего этого не было!

Роб недоверчиво заглянул в её счастливые, искрящиеся радостью глаза.

— Как?

— Просто захотела. Я ведь всегда делаю только то, что хочу.

— Где-то я это уже слышал.

Холодок по спине.

Дежавю.

— Здесь я — Селена, Роб. Я — это я, и больше никто не помешает мне быть собой. Её здесь никогда не существовало.

В небо, вырвавшись из зелёного плена, поднялась стайка птиц. Тёмное облако, громко щебеча, взмыло ввысь, оставляя за собой необъяснимое чувство свободы.

Всё снова только начинается. С чистого листа.

Не важно, как это произошло раньше. Не важно, что ждёт в будущем. Сейчас она рядом, а остальное будет так, как должно быть.

Селена положила голову ему на грудь, очерчивая пальчиком линию плеча, проведя по ключице, коснувшись кончика уха.

— Я люблю тебя, Штицхен. Что бы ни случилось.

— Что бы ни случилось.