Добролёт

Но садиться на дорогу, по которой шла лошадь, было нельзя, мешали торчащие там и тут крепкие сосны, берёзы и столбы. Я довернул нос самолёта в сторону плоской горушки и неожиданно обнаружил, что площадка занята – разбивая и разрывая копытами снег, на ней расположился лошадиный табун. Это было знакомо, буряты зимой обычно выгоняли лошадей на продуваемую ветрами малоснежную плоскую поляну, где они переходили на подножный корм. Снизившись, я прошёл над стадом, пытаясь отогнать его в сторону. Лошади шарахнулись от снижающегося самолёта и, отбежав чуть в сторону, задрали головы и стали смотреть на пролетающую машину. Сделав несколько заходов, я всё же отогнал животных к краю поляны, плюхнулся самолётными лыжами на снег и на пробеге вдруг с ужасом увидел, как нам наперерез, с развевающейся гривой, несётся белая лошадь. Чтоб не врезаться в неё, я зажал тормозную гашетку, но для металлических лыжных гребёнок, скользящих по свежевыпавшему снегу, это было всё равно что расчесать редкие волосы расчёской. И тут навстречу выскочила ещё одна лошадь. В последний момент я шуранул левую педаль до упора, самолёт, едва не задев лошадь крылом, сделал крутой, под 90 градусов, разворот и боком заскользил к обрыву. Я вновь зажал тормозную гашетку и добавил газу. От обдувки винтом мой аэроплан наконец-то сжалился над нами и, развернувшись на 180 градусов, остановился. Быстро убрав газ, я выключил двигатель и опустил руки на колени и, собираясь с силами, пытался унять гулкие толчки сердца. Долгих открыл входную дверь, и бригада врачей вышла из самолёта и стала разглядывать чистый снег, лошадей. Клавдия Васильевна тут же поинтересовалась, где машина, на которой их отвезут в село.

– Отсюда до посёлка километра четыре, – проинформировал я, – машин здесь нет, есть только лошади, но и они дикие, бросаются под винты.

– А что, поближе сесть было нельзя? – не обратив внимания на мою шутку, спросила она.

– К сожалению, у нас не вертолёт. Да там, как и здесь, всё занято, заборами, домами, лошадьми. И тайгою. А на неё не сядешь. – Вновь я попытался пошутить.

– Жаль, что вы не вертолётчик, – улыбнулась Клавдия Васильевна и, помолчав, спросила: – И что вы нам предлагаете? У нас сумки, баллоны, растворы и прочее. Всё поднять невозможно. Да вы возьмите попробуйте!

– Придётся ждать… – Оглядев сумки, я медлил с ответом – не объяснять же ей, что самолёт перенёс нас в прошлую эпоху, где всё как было, так и есть по сей день, несмотря на пролетающие над головой межпланетные станции и метеорологические спутники. Летая вот по таким таёжным деревням, она и сама должна была знать, что здесь и свет иногда дают по выдаче, да и то по вечерам, когда в целях экономии запускают старенький дизель.

– Кстати, к нам уже едут, – попытался я как-то оправдаться и поднять настроение себе и врачу. – Когда заходили на посадку, я видел, больную везут на лошади.

– Хорошо, мы подождём, – ответила врач.

Однако ждать пришлось довольно долго, только через полчаса откуда-то снизу к нам в гору на лошади поднялся на коне бурят в рыжей лисьей шапке.

– Я Коля Хамаев! – вскинув руку, представился он. – Работаю здесь пастухом. Там, внизу, по просеке всё снегом перемело. Лошади по брюхо, она, бедняга, выбилась из сил. Однахо совсем плохо, не хочет идти.

– И что вы предлагаете? – уже у него спросила Клавдия Васильевна.

Бурят молча развёл руками, мол, он бы и рад помочь, но куда попрёшь против природы.

Я забрался на самолёт, прошёл к краю крыла и увидел, что далеко внизу лошадь и вся идущая за нею процессия на полпути от деревни затормозили у кошар.

– Ну, что там? – поинтересовалась Клавдия Васильевна.

– Стоят… – буркнул я, прикидывая, сколько же времени может понадобиться, чтобы им доползти до самолёта. – По такому снегу будут ползти минимум час, а может, и больше.

– Да, кажется, влипли. – Клавдия Васильевна посмотрела на часы и тут же с каким-то почти незаметным укором глянула на меня. Выданный мне аванс бывалого пилота надо было подтверждать, здесь на карту была поставлена моя, да и не только моя репутация. «А что, если прямо на самолёте съехать к кошарам? – подумал я. – А там будет видно, как нам поступать. Семь бед, один ответ!»

– А ну, давайте в самолёт! – скомандовал я. – Мы сейчас потихоньку сами на самолёте спустимся к ним с горки, а там разберёмся. Здесь дорога́, как я понимаю, каждая минута. Коля, назначаю тебя проводником! Показывай нам дорогу к кошарам, но так, чтоб мы не задели деревья крыльями.

Клавдия Васильевна как-то странно, с некоторым удивлением и даже испугом глянула на меня. Коля же, расплывшись в улыбке, вновь по-военному поднёс к шапке руку с кнутом, развернул лошадь, и она, приседая на задние ноги и заметая за собой взрыхлённый снег, начала спускаться в низину. Медики, посмеиваясь, гуськом друг за другом залезли обратно в самолёт и расселись по дюралевым сиденьям.

– Ещё ни разу не катались с горок на самолёте! – пошутила Клавдия Васильевна, пристёгиваясь ремнями. – А вы, коллеги, тоже пристегнитесь, мало ли что!