Добровинская галерея. Второй сезон (сборник)

«После ужина все разделились на пары, и в шикарном доме с деревянными ставнями и служанками, наливавшими чай сидя перед нами на коленях, создалась “эммануэлевская” атмосфера. Четыре массажистки (по две куколки на каждого) делали потрясающий массаж. А когда мы остались одни – приключения героини Сильвии Кристель показались мультфильмом для дошкольников по сравнению с тем, что было дальше…» – хотел я сказать, но тактично промолчал.

– Поздно вечером очаровательные служанки нас кормили и поили чаем, сидя пред нами на коленях. А потом была ночь имени «Эммануэль», только лучше… И фото Александра Андреевича с единственным случайно уцелевшим «люминесцентиком» до сих пор у меня дома, – сказала Вика и посмотрела на меня в упор.

…Гости и хозяева в это время уже были в полусогнутом состоянии от смеха. Только очередной французский муж тихонечко клевал носом, ничего не понимая.

– Я никак не думал, что конец истории того дня будет тобой озвучен. Зачем? – тихо спросил я с улыбкой, когда все, весело болтая, перешли в гостиную на кофе и сигары.

– Потому что нечего пялиться на чужих девок… – неожиданно объяснила Виктория. – А так сразу понятно, с кем ты здесь…

«Интересно, он умеет говорить по-русски: “Я гадок, но нужен?”» – подумал я, но вопрос задавать не стал. Особого значения это уже не имело.

Ответ был понятен.

Необыкновенный концерт

– Александр Андреевич! Мне очень нужен ваш совет. Очень. Мы можем встретиться на часик-другой? Завтра? Послезавтра?

– Но у меня все расписано на ближайшую неделю. А потом я уезжаю. Это так срочно? А что случилось: «Жэ и Пэ»?

– В смысле?

– «Попа и Конец»…

– Похоже на то. Все расскажу. Знаете, есть идея. Как вы относитесь к Стасу Михайлову? У меня приглашения в ВИП-ложу на его концерт. Пойдемте? Там и поговорим.

Как я отношусь к Михайлову? Хорошо отношусь. Он бывал у меня в офисе. И вообще симпатичный, милый человек. Чудная, красивая жена Инна. Концерт? Пуркуа бы не па? Кроме того, будет предлог смыться с одной дурацкой тусовки в субботу.

И мы договорились.

В субботу днем я открыл пригласительный билет и понял, что с положительным ответом Лиле я слегка погорячился: ни время, ни место действия меня не устраивало.

Концерт начинался в поздний «файф-о-клок», или, по-нашему, в «полдник», то есть в шесть вечера, что для меня не совсем привычно, и проходил в «Олимпийском» на Олимпийском, куда подъехать на машине было довольно сложно. Пришлось чапать в замшевых туфлях по весенним декабрьским лужам в толпе с народом имени Стаса Михайлова. Кстати, и сам концерт назывался в тон происходящему: «Народный корпоратив». Увидев и оценив идущих на концерт фанатов, я переложил крокодиловый бумажник и израильский паспорт из заднего кармана брюк во внутренний – пиджака (в большой семье народов лицом «щелкать» не рекомендуется) и присоединился к движению.

«Олимпийский масс-старт» вывел меня через проход третьего подъезда к пятой ВИПоватой трибуне. Собственно, это была вполне нормальная себе трибуна, в которой наблюдалось два главных отличия от обычных сидячих нар. Первое – она все-таки располагалась хоть и далеко, но по центру, и второе естественное отличие: в ней сидели ВИПо-завсегдатаи.

Для начала я поздоровался с Клорисой Африканской. Клора – это та знаменитая рижанка, которая в начале семидесятых ушла в Заире, не очень сильно одетая, в джунгли и вышла через две недели, ведя с собой на поводке местного черненького вождя и мешок с алмазами. Вождя с тех пор прозвали Ти-Бон, потому что когда он смотрел на белую женщину, то есть на Клору, то приходил в такое состояние души и тела, что напоминал эту перевернутую букву и одноименный стейк. Ну а Африканская Клора стала легендой эмиграции. Рядом с легендой сидели всеобщая любимица Нелли Кобзон, которая обычно редко ходит на московские концерты (жалкие двадцать четыре раза за прошлый месяц) и Белла Купсина (продюсер Александра Розенбаума, которая по причине частых полетов в Лондон ходит на тусовки на пару раз меньше, чем г-жа Кобзон). Дамы расточали вокруг себя шарм, красоту и улыбки. Рядом целовались легенда отечественного хоккея Алексей Яшин с секси-юристом Катей. Катя была с подругой – самым привлекательным московским риелтором – красивой Некрасовой.

Наконец на стадионе потух свет. Лиля опаздывала на час. Стас Михайлов мог обидеться, если б знал, но от сцены до нас был почти весь стадион, а бинокля у певца не было.

По моей голове два раза прошуршало что-то тяжелое. По следующему ряду пробиралась на свое место Анна Семенович. Она тоже опаздывала.