Добровольно проданная

— Мам, я солгала тебе… Прости, — слезы жгут глаза, но я стараюсь не плакать, и каждый писк прибора режет слух. Но этот писк дает надежду на жизнь. — Я продала себя взрослому мужчине. Продала, чтобы оплатить операцию. Прости, я солгала… — всхлипываю, набирая побольше воздуха. — Но, если ты не придешь в себя, тогда все это было зря, и я не выдержу. Слышишь? Я не смогу с этим жить. Не оставляй меня. Дай мне сил… — замолкаю, кусая губы, потому что если еще что-то скажу, у меня начнется истерика…

Домой я ехала, в какой-то прострации глядя в окно. Мыслей не было никаких, словно в тумане. Там, за дымкой, мелькает большой город, живущий своей жизнью. А мне хочется лишь одного — проснуться и понять, что все происходящее — всего лишь сон.

Даже не заметила, как машина остановилась. Не заметила, сколько времени прошло. Но когда дверь с моей стороны распахивается, я вижу Артема с мороженым в руках.

— Мятное, манго и фисташковое, — он тянет мне рожок с тремя шариками, а я оглядываюсь и понимаю, что мы стоим возле киоска с мороженым.

— Я не просила, — растерянна моргаю, пытаясь стряхнуть с себя туман, а в груди что-то больно сжимается.

— Это для поднятия настроения, — улыбается мужчина.

— Спасибо, — беру рожок, но он выскальзывает из моих рук и падает на брюки. — Ой, извини, — смотрю на растекающееся пятно, и глаза начинает нещадно жечь.

— Да ничего страшного, — мужчина берет рожок, собирает липкие шарики с моих ног и выбрасывает это все в урну на обочине.

А я, словно умалишенная, смотрю на пятна на брюках и борюсь с подступающими слезами. Меня будто прорывает, и это мороженое служит толчком, последней точкой, не могу сдержаться, Артем достает из бардачка пачку влажных салфеток и протягивает мне. Беру их, пытаясь затереть пятна, и всхлипываю, размазывая слезы. Понимаю, что это некрасиво и неуместно рыдать в присутствие мужчины, но сдержаться уже не могу, мне нужно выплеснуть все, иначе я умру.

Закрываю лицо руками и вою в ладошки. Проходит минута, я чувствую, как Артем садится рядом со мной, а потом замираю, закусывая щеки с внутренней стороны, потому что он меня обнимает, притягивая к себе за плечи. Тишина, слышны лишь мои всхлипы, а потом меня вновь срывает, и я уже рыдаю, утыкаясь в грудь Артема. Чувствую теплоту, молчаливую поддержку и не могу остановиться. Кажется, Артем сейчас единственный человек, который меня понимает. Очень трудно держать все в себе. Артем просто поглаживает меня по плечу и немного раскачивает, а я все не могу успокоиться. Понимаю, что это все ненормально, я не должна рыдать, прижимаясь к чужому мужчине, но ничего не могу с собой поделать, он такой тёплый и пахнет от него чем-то легким и цитрусовым, свободой и беспечной жизнью, которую я продала.

У мужчины вибрирует телефон, и я быстра отстраняюсь, приходя в себя. Отодвигаюсь подальше, беру салфетки и протираю заплаканное лицо.

— Да, — он отвечает на звонок, а я отворачиваюсь, потому что не хочу никак объясняться. Это просто слабость… И мне стыдно за нее. — Да, наверное, не слышит. Она просто очень расстроена. Нет, не в курсе. Плачет. Мы в центре. Да, хорошо, — четко отвечает Артем и скидывает звонок.

А я вынимаю из сумки телефон и вижу три пропущенных от Константина. Забыла включить звук после посещения больницы.

— Константин Александрович хочет, чтобы я привез тебя к нем1у в компанию, — так же четко сообщает он мне.

— Хорошо, — киваю, так и не посмотрев Артему в глаза. Мужчина пересаживается за руль. Еще пять минут он просто сидит и никуда не едет, — Извини, я не должна была… — пытаюсь оправдаться, рассматривая опухшие красные глаза в зеркало заднего вида.

— Это я не должен был… — отвечает он. Но недоговаривает. Заводит двигатель и трогается с места.

ГЛАВА 17

София

Мы подъезжаем к огромному зданию из синего переливающегося стекла. Что-то, похожее на большой бизнес-центр. Стоянка переполнена дорогими машинами, из остекленных автоматических дверей выходят мужчины в костюмах, все куда-то спешат и суетятся.

Артем, как всегда, открывает мне дверь и сопровождает внутрь. На входе охрана и ресепшен, за которым стоит девушка в строгом черном платье. Завидев меня, она натягивает улыбку и вопросительно смотрит. Растерянно оглядываюсь на Артема, а он здоровается с охранниками и указывает на лифт. Нас молча провожают заинтересованными взглядами, и мы скрываемся за створками большого лифта с зеркальной стеной и блестящими поручнями.

Заглядываю в зеркало, поправляю выпавшие пряди волос и одергиваю кардиган, пятен от мороженого почти не видно. Вглядываюсь в лицо — глаза все равно припухшие.

— Все хорошо, — тихо говорит Артем, скользит по мне взглядом, но тут же отворачивается. Я не знаю, что ему ответить. Неловко это все и неправильно.