Добровольно проданная

Наше напряженное молчание разрывает звон открывающегося лифта. Артем учтиво пропускает меня вперед, а потом спешит открыть огромную дверь из тёмного дерева. Мы проходим в просторную приемную с панорамными окнами и видом на центр города. На месте секретаря, вопреки стереотипам, сидит не молодая красивая девушка, а женщина лет пятидесяти, в очках, в строгом костюме и с «дулей» на затылке.

— Добрый день, Светлана Семеновна, — здоровается Артем, — Скажите, что прибыла София.

— Просто София? — уточняет женщина, рассматривая меня из-под очков, словно строгая учительница.

— Просто София, — холодно отзывается Артем. Женщина нажимает на селектор и сообщает Константину, что я в приемной.

— Пусть входит. Артем свободен на сегодня! — как всегда командным голосом говорит Адамади.

Мой водитель тут же удаляется, а мне указывают на дверь в кабинет Константина. Глубоко вздыхаю и нажимаю на ручку.

Кабинет огромный. Панорамное окно наполовину закрывают темные жалюзи. Большой стол из тёмного дерева, рядом с ним еще один, длинный, с множеством мягких стульев, В углу кожаные угловые диваны и низкий столик. В комнате есть еще пара дверей в другие помещения.

Константин сидит в большом кресле за столом и лениво вертит в руках шариковую ручку, наблюдая, как я прохожу.

Останавливаюсь возле длинного стола и осматриваюсь. Мужчина сканирует меня взглядом, изучая, а я обращаю внимание на его стол: пара папок, какие-то бумаги, письменные принадлежности, монитор и пепельница.

— Светлана, принеси нам горячий чай и что-нибудь сладкое, — просит он, нажимая на селектор, и вновь обращает на меня внимание. А мне становится нехорошо. По телу разливаются жар и слабость. Это, наверное, нервное.

— Снимай кофту и садись, — Константин указывает на один из диванов. Подчиняюсь, скидываю кардиган, вешаю его на спинку стула и иду к диванам. Прохладно здесь, я бы даже сказала холодно. Мурашки пробирают настолько, что я обнимаю себя руками. Как Адамади не замечает этого холода? На нем одна рубашка с закатанными рукавами.

Сажусь на диван, продолжая рассматривать детали кабинета. На стене большая плазма, по которой идут какие-то таблицы и скачут цифры, а на стене, позади Константина, карта древнего мира. Адамади открывает одну из папок и начинает изучать содержимое, а я зачем-то рассматриваю его руки, зависая. Смуглая кожа, переплетение вен, кожаный браслет часов, длинные пальцы. Такие руки можно нарисовать, есть а них своеобразная мужская красота, граничащая с силой.

— Что не так с моими руками? — вдруг спрашивает мужчина, продолжая изучать бумаги. Как он все замечает?

— Все так, просто… Просто смотрю, — отвечаю я и отворачиваюсь к окну, растирая плечи. Меня начинает немного трясти, по телу проходит озноб, и тяжелеет голова. Какое-то время чувствую на себе его пристальный взгляд а потом дверь в кабинет распахивается, и с подносом в руках входит секретарь.

— Чай на столик, к диванам! — командует Константин, и Светлана опускает поднос рядом со мной.

— Не знаю, что вы любите, тут конфеты с орехом, щербет и миндальное печенье, — говорит мне женщина и сама разливает чай по чашкам.

— Спасибо, — киваю ей.

Не успевает женщина выйти, как в кабинет проходит Виктория, громко цокая каблуками. Кажется, она нас не замечает, снимает на ходу пальто и шелковый шарфик, спеша к Константину.

— Это невыносимо! — возмущается она, кидая пальто на один из стульев. — Твои бельгийцы просто озабоченные! Я должна была только встретить их и разместить в гостинице, но не нанималась искать им шлюх!

— Тон сбавь! — недовольно кидает ей Адамади. — И прекрати врываться в мой кабинет! — он переводит взгляд на меня, и Виктория оборачивается.

— Здравствуйте, — говорю я и обхватываю горячую чашку, пытаясь согреть ладони. Женщина кивает мне и смотрит в недоумении, словно я — нечто инородное в этом кабинете.

— Извини, не знала, что ты не один, — уже спокойно говорит она.

— Неважно, с кем я, и какие у тебя новости, есть правила, которые ты должна исполнять! — отчитывает он Викторию. Я не злая, но мне приятно понимать, что Константин осаживает гонор этой женщины. — А теперь четко, по делу, без истерик, — кидает Константин, а Виктория вновь оглядывается на меня и поджимает губы, скользя по мне недовольным взглядом. — Виктория! — поторапливает ее Адамади, немного отъезжает в кресле и смотрит, приподнимая брови. Понятно, что она не хочет ничего говорить при мне. А я не горю желанием ее слушать, но и выходить тоже не собираюсь, просто пью чай и отворачиваюсь к окну.

— Я встретила их, все разъяснила, привезла в отель, разместила и даже помогла заказать ужин. Всю дорогу они вели себя относительно нормально. Грязные намеки я принимала за бельгийский юмор. Но в номере! — женщина делает паузу. — Этот Янссен перестал выбирать слова и шлепнул меня по заднице!

— Тебя изнасиловали? Надругались? — совершенно спокойно, но холодно спрашивает Константин.

— Нет, я осадила их! И они стали требовать на вечер шлюх!