Добрые книжки

— Сразу за околицей города Пошехонье расположилась земля неких загадочных существ, именуемых псоглавцами, и местные жители опасались ходить по той земле, и только девочка Ксюша ничего не опасалась. — принялся повествовать Филушка о поисках заветной гармони-трёхрядки. — Она умудрялась везде разглядеть лучик позитива, а при необходимости не стеснялась и слегка подебоширить. «Не чая нечаянного не выследишь неисследимого.» — говорил Гераклит, а вместе с ним и девочка Ксюша. Скажу правду, я находился в изрядной трусости, вступая в неизведанные земли, хотя псоглавцы и не причинили нам не малейшего вреда, но посматривали с явным неодобрением. Повсюду на своей земле они жили в гнёздах, устроенных между огромных валунов, кажется, понятия не имели, что можно иметь крышу над головой, и только вяло перетяфкивались сиплыми голосами, судя по всему, мало понимая друг друга. Шли мы через их землю сто дней, двигаясь на восход солнца, гармошки не нашли, а вступили на землю шебутных фавнов. Ксюша предложила взять палки, чтоб отбиваться от внезапных нападений, но увидев нас, фавны разбежались и попрятались в ветвях таёжного дуба Иггдрасиль, лишь один смельчак высунул нос и затеял выклянчить у нас лекарство против коклюша, но когда узнал, что мы не доктора, разочарованно исчез. Итак, мы без проблем покинули землю шебутных фавнов и взошли на гору невиданной высоты, где в тот раз ни солнце не светило, ни деревья не росли, ни гармонь-трёхрядка не играла, а только гады и змеи свистящие безудержно резвились. Немало радости у них прибавилось при нашем явлении: аспиды зубами скрежетали, ехидны сладострастно постанывали и скулили, а василиски прыскали ядовитой слюной и злобно шипели, предвкушая полакомиться детской плотью. Видели мы с Ксюшей и других гнусаво лопочущих змей, но названия им не знали, а просто принялись молотить по ним палками, отчего те попрятались по своим норам, и тогда мы решили спуститься с горы-гадюшника подальше от греха. Четыре дня мы спускались с горы, слыша за собой унылый глас змеиный, но под конец уши свои залепили воском, ничего больше не слышали и только счастливо перемигивались. Затем мы вступили в землю пустынную и бескрайнею, и не видели в той земле следа человеческого, поскольку человек не приходил сюда никогда. «Вряд ли где здесь отыщется гармонь-трёхрядка!» — сказала мне Ксюша, но услышать я её не мог, ибо уши были залеплены воском. Вскоре мы увидели в небе птицу Кетцалькоатля, лениво направляющуюся к закату, и мы последовали за сей птицей, справедливо размышляя, что неспроста она нам указала путь, и очень скоро обнаружили на дороге чугунный столп со сводом жутко бледного серебряного цвета. И было написано по ободу свода: Столп сей водрузил царь Александр Македонский, идя от Халкидона и победив персидского сатрапа. Дошёл до места этого, именуемого в книгах пошехонских брахманов МРАКОМ, и если кто хочет миновать сие место, то пусть налево идёт, ибо все священные воды мира с левой стороны от вас текут. Так было написано на серебряном своде царём Александром, и мы же, прочитав это утешились, и повернули налево. Однако, с какой стороны подразумевал свою левую сторону Александр Македонский — нам с Ксюшей оказалось подумать невдомёк, а побеседовать на эту тему не могли, поскольку уши всё ещё были залеплены воском. И вот мы шествовали безмятежно налево со своей собственной стороны, тогда как очень скоро выяснилось, что шествовали мы направо со стороны Александра Македонского, и скоро приблизились к озеру горящей и кипящей смолы, в котором мученическим огнём пытали маленьких плешивых старичков. «Это люди осуждённые, ибо невинности лишали юных златокудрых дев, тогда как обязанность за эти инциденты целиком лежит на мне!» — провещал нам глас дракона, время от времени низвергающегося с небес к озеру и изрыгающего из пасти вихри огня. Но услышать глас дракона мы также не могли, по причине залепленных воском ушей.

— Почему же вам не пришло в головы очистить уши? — робко спросила Танечка.