Добрые люди

Но сначала, естественно, заглянули в кафешку.

Завтрак ещё не закончился, и они, поздоровавшись с кухарками, уселись за стол. Снаружи Сокóл с улыбкой потирал руки и даже что-то пытался шутить в предвкушении долгожданного жорева, но в голове у него на мотив ревущих финальных аккордов нацгимна звучало: «Быстро найти, наказать, про…у…чи-и-ить!» Ему казалось странным, что Зёма так спокойно относится к этому безобразию. Он начинал объяснять тому что-то такое, но Зёма вяло отмахивался всякими «да ладно» и «бывает»…

– Да пошла ты!.. – совершенно неожиданный, донёсся женский вопль со стороны кухни, и тут же, пнув дверь ногой, в их направлении вывалилась ещё незнакомая им кухарка. Она неаккуратно несла сразу четыре предназначенные им тарелки, так, что верхняя налезла на нижнюю, раздавив и размазав по себе жёлтую блямбу яичницы. Её и без того несимпатичное лицо было искажено злобой. Она молча и зло бросила их тарелки на стол, а развернувшись, так съездила ногою промеж ног подвернувшегося ей на пути стула, что бедняга подпрыгнул и скрюченно замер, зажимая уничтоженное место и судорожно хватая прорезью воздух.

– Ну, красивая! Ну что же так жёстко! – радостно завопил Зёма.

Ему нравились такие горячие штучки. Но «красивая» одарила его таким взглядом, что даже Зёма, даже протёртый до дыр калач Зёма как-то резко подсдулся и примолк.

Сокóл, как замер на полуфразе с открытым ртом, так и сидел. Все планы по научению воров в одно мгновение вылетели из головы, теперь он возмущённо искал объяснения этому вопиющему случаю.

– Чё? Советский Союз позабыл? – заржал, хлопнув его по плечу, Зёма. – Ща вспомнишь!

Между тем было видно, что красотка его всерьёз заинтриговала, и он, ковырнув пару раз скучную тарелку, вскочил, и крикнув: «Я ща», сбёг на кухню. Сокóл без аппетита схавал раздавленную яичницу и подтянул к себе тарелку с блинами. Он был обижен и оскорблён – совершенно не привык к такому обслуживанию, в голове его роились сотни самых гордых и мстительных планов. Но всё сводилось, как и в случае с покражей, опять же, к Василичу, власть которого казалась самой действенной и страшной карой для местных нарушителей.

– Ну вот как-то так… – плюхнувшись на место, сказал Зёма. Он заметно подспал, выглядел медленным, задумчивым и сомнительным.

– Чё там? – спросил Сокóл.

Зёма передал то, что узнал от Катьки, и Сокóл как-то сразу всё понял и как-то сразу почувствовал себя нехорошо от всех тех эпитетов, которыми только что мысленно осыпал Дашу (так звали злобную кухарку). В присутствии смерти разговор на время остановился, позвякивали только почтительно притихшие вилки. Зёма взглядом утонул в глубоком столе и лишь кивками покачивался на Сокольих туманно долетающих всплесках: «Ну и сама дура – не надо было давать мужу деньги!..» «Ну, естественно, посадят, раз по пьяни сжёг!..» «А как на тринадцать тысяч жить-то можно?..» «Ну а кто её заставлял айфон брать в кредит?..» «Вот мать, мать-то жалко – как не спасли!..»

Зёма всё молчал и молчал, и Сокóл, наслушавшись себя, сам же себе и поверил, что эта злющая кухарка и точно – сама дура, а раз сама дура, то пусть сама и расхлёбывает. Успокоив свою совесть этим построением, он смачно чвыркнул сладкий ароматный чай, собираясь зажмуриться и вернуться в утренний радостный сон, но в этот момент уличная дверь приоткрылась, и Лёхина азартная рожа вывалила задыхающееся:

– Пой-мали! Пой-мали!

Пока они втроём торопливо шли к пристани, Лёха всё забегал вперёд и оборачивался, заглядывая им в лицо, как радостный барбос, ведущий к пустой кормушке. На деревянном помосте стояли трое: Василич и двое молодых, дорого одетых рыбаков.

– Ну, ребята, – здороваясь с друзьями за руки, добродушно прогудел Василич, – об чём шурум-бурум?

– Да вот, товарищи чужое барахлишко у вас тут прикарманивают, – дружелюбно поделился Зёма.

Василич с лёгкой укоризной посмотрел на него, потом на супостатов. Один из рыболовов молчал и затягивался, сохраняя непроницаемое выражение на лице, другой лениво повернулся к Зёме:

– Так… Это что вы такое говорите?..

– Я говорю, что это мой спиннинг, – повторил Зёма.

Рыбак, чуть зевнув даже от скуки, сказал, глядя Зёме в глаза:

– Нет, это мой…

У Сокола даже дыхание перехватило от такой наглости! Изо всех слов к нему на ум приходили только кулаки. Лёха, вставший поодаль от занятной компании, наблюдал за начинающейся зарубой с высунутым языком. Зёма же, храня почему-то полнейшее спокойствие, сказал:

– У меня с собой чехол от палки, коробка от катушки, а в ней чек. А у вас – есть?

Мужик, на мгновение лишь осёкшись, вскинул глаза кверху и снисходительно уточнил:

– А позвольте, милейший, о каком спиннинге идёт здесь речь?

– Вот этот. – Зёма показал взглядом.

– А, этот! – спокойно сказал рыбак. – Этот спиннинг общий!

– Как так – «общий»? Как так – «общий»? – не выдержал и, задыхаясь, проговорил Сокóл.

Василич миротворно положил ему руку на плечо.

– Нет, этот спиннинг – мой, – всё так же спокойно сказал Зёма.

– Скорее всего, мне его кто-то подкинул! – мечтательно произнёс их противник.

А его товарищ, отбрасывая хабец, добавил: