Добрые русские люди. От Ивана III до Константина Крылова. Исторические портреты деятелей русской истории и культуры

Мы видим Империю как целостный и мыслящий организм. Тут и обращённый к нам вполоборота П. П. СемёновТян-Шанский, великий географ и ботаник, организатор первой в России переписи населения. Тут и строгий и скептичный взгляд «обер-консерватора» К. П. Победоносцева, устремлённый прямо на зрителя (на сей раз Репин, напротив, заботливо следил за тем, чтобы ни в коем случае не поддаться предрассудкам «публики», ненавидевшей государственного идеолога). Тут и С. Ю. Витте, «продюсер» индустриализации и экономического подъёма в России, с тревогой смотрит в будущее, где из лучшего в истории министра финансов ему суждено превратиться в не преуспевшего в борьбе против мятежа и подрывной пропаганды, слишком «уступчивого» премьера. Эту революцию сумеет подавить Пётр Столыпин, которого, разумеется, на «Заседании» нет, он в этот момент скромный статский советник в Ковно, но пройдёт немного времени, и Репин напишет его предсмертный портрет.

С заседания 7 мая 1901 года не пройдёт и года, как в жизни участников этой истории начнутся трагические перемены, произведённые усилиями героев других репинских картин, «революционных».

2 апреля 1902 года студент-эсер В. Балмашёв застрелит министра внутренних дел С. Д. Сипягина. Этот момент ещё найдёт отражение на репинской картине — Сипягин на ней с каким-то особенно торжественно-отрешённым выражением лица, он здесь и уже не здесь. Ставший новым министром внутренних дел В. К. фон Плеве, стоящий на полотне навытяжку перед императором, назначит гродненским губернатором П. Столыпина, тем самым дав старт его стремительной, как метеор, карьере, а вскоре сам падёт, убитый бомбой Е. Созонова, через полгода после «премьеры» картины. Разорван бомбой имени ещё одного террориста, И. Каляева, будет повернувшийся в профиль на заднем плане Великий князь Сергей Александрович.

Когда знаешь о дальнейших судьбах героев картины, «Заседание Государственного Совета…» обретает как бы двойное дно.

Сипягин, Плеве, Великий князь Сергей Александрович были убиты террористами. Финляндского генералгубернатора Н. И. Бобрикова застрелил в 1904 году «финский» сепаратист Е. Шауман (за проведение последовательной национально-русской политики). И. Л. Горемыкин был убит в декабре 1917 года «разбойниками», напавшими на его дачу в Сочи. Великий князь Михаил Александрович был убит в июне 1918 года в Перми по приказу большевиков В. Иванченко и Г. Мясникова. Многолетний министр путей сообщения С. П. Рухлов 29 августа 1918 года был арестован в Ессентуках ВЧК Северного Кавказа в составе группы заложников по делу «О покушении на жизнь вождей пролетариата» и вместе с ними зарублен шашками на горе Машук; расправой руководил чекист Г. Атарбеков.

Наконец, сам Император Николай II, чей портрет кисти Репина пользуется большой популярностью, убит вместе с семьёй в ночь на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге.

Итак, перед нами не только апофеоз имперской мощи, но и мартиролог расстрелянных. «Отказчики от исповеди» и «арестованные пропагандисты» дорвались до власти и уничтожили чиновников в вышитых мундирах — географов, инженеров, генералов, дипломатов. Убили не без вины Репина, потакавшего этой публике и вравшего в своих картинах ей в угоду. Но именно вравшего, а не обманывавшего самого себя.

Художественное зрение Репина бывало резким и точным, создавая неудобства для самого художника. Так, он взялся написать революционную картину «Манифестация» — красные знамёна, радостные лица, тут же виселицы и сонм «мучеников освобождения», летящих за манифестацией на небесах, среди которых явно бросается в глаза юбка Софьи Перовской. И вдруг художник почувствовал, что у него получились летящие над Россией бесы, а от самой картины веет каким-то нечеловеческим ужасом и предчувствием того, что они сделают с Россией.

Репин и тут поступил как обычно — соврал. Получившаяся у него в итоге картина «Манифестация 17 октября 1905 года» (1907 г.) далека от метафизического ужаса революции. Публика, та самая, что властно диктовала ему решения его картин, празднует выбитую мятежом «свободу». Но и здесь место ужасу находится, не метафизическому, а антропологическому — уродливые, искажённые, невозможно глупые лица сумасшедших, танцующих у кратера вулкана. Этот ряд лиц так контрастирует с расшитыми золотом будущими мучениками «Заседания Государственного Совета…». Выходит, и здесь Репину, как ни пытался он соврать, до конца это так и не удалось.