Добрые русские люди. От Ивана III до Константина Крылова. Исторические портреты деятелей русской истории и культуры

Идеальная способность нашего духа ещё не означает действительной возможности его осуществления. В своём повседневном бытии мы сталкиваемся с тем, что живем и можем жить только под диктатом внешней природы — будь то всемирное тяготение и климат, наша биологическая реальность или власть социума и дискурса. Но наша духовная природа сигнализирует об этом единственно возможном для нас бытии как о неправильном, не соответствующем нашей истинной природе, которую мы обнаруживаем в своем самосознании и мысли. И здесь философ формулирует центральный парадокс человеческого бытия, который по праву может быть назван «парадоксом Несмелова»: «Человек неизбежно вступает в замкнутый круг загадочных противоречий. Он сознает, что в пределах и условиях наличного мира он живет именно так, как только и можно ему жить по физической природе. И в то же самое время он сознает, что эта единственно возможная для него жизнь не соответствует его духовной природе. Между тем, та идеальная жизнь, которая бы соответствовала его духовной природе, не может быть достигнута, потому что она противоречит условиям физической жизни. В сознании и переживании этих взаимных противоречий человек необходимо приходит к сознанию себя как загадки в мире».

Итак, человек не то, что он есть. Человек как данность не то, что он ощущает в себе как призвание. Казалось бы, до той же мысли дошел Ф. Ницше со своим «сверхчеловеком», но он так и не задал себе вопроса: а откуда у человека берется сознание того, что он может быть больше самого себя? Ещё более нелеп этот вопрос, если смотреть на него с точки зрения эволюционизма — ведь человек венец сегодняшнего этапа эволюции, а, значит, в мире не может быть ничего больше его? Тогда откуда же в нас идея большего, откуда в нас такое яростное отрицание нашей физической данности?

«Одно уже то обстоятельство, что человек мог обольстить себя желанием божественной жизни, что он мог не удовлетвориться своим действительным положением в мире и отверг это положение, — одно уже это обстоятельство само по себе доказывает, что человек — не случайное порождение земли и не прирожденный раб природы. Ведь простое животное никогда не создает относительно себя никаких иллюзий и поэтому никогда не отрицает существующей для него действительности», — говорит Несмелов.

И здесь звучит безупречно оформленное доказательство В. Несмелова, ради которого философ предварительно отвергает (возможно, излишне категорично) все «внешние» доказательства бытия Божия, исходящие из представления о Боге как о предмете, данном нам в мире.

По образу и подобию Божию

Бог не может быть дан нам как предмет внешней реальности. Тогда и Он был бы вещью. По той же причине Бог не может отражаться в человеческом сознании, как в зеркале. Человек не видит «образ Бога», он сознает образ Бога в самом себе, потому что он и есть образ Бога.

Наша духовная природа состоит из немыслимого, невозможного, того, чего не может быть в соответствии с физическими законами мира. Мы ощущаем притязание на свободу в мире необходимости. Мы ощущаем целесообразность и смысл в мире, наблюдение внешних фактов которого вынуждало бы нас признать его полную бессмыслицу. Это происходит потому, что мы смотрим на мир не глазами вещи, а глазами Бога.

«Личность человека является не зеркалом по отношению к Богу, а самим изображением Бога, и образ Божий в человеке не возникает под формой какого-нибудь явления сознания, а представлен самой человеческой личностью во всем объеме её природного содержания, так что это содержание непосредственно открывает нам истинную природу Бога, каким Он существует в самом себе… Мы достоверно знаем в познании самих себя, что Бог в себе самом есть живая самосущая Личность».

В. Несмелов дерзко перевернул мысль Л. Фейербаха, что люди мыслят Бога по своему образу и подобию. Напротив, не имея в себе образа и подобия Бога, человек не мог бы мыслить ни о Боге, ни о себе, так как ничто в мире вещей не было бы на Бога похоже.

Мы осознаем в мире разум, свободу, смысл и целесообразность только потому, что мы мыслим так же как Бог. Но мы — не Бог. (Несмелов одинаково далек и от пантеизма и от априорного обожествления человека.) Мы ощущаем в себе иное, высшее бытие, но видим, что в нашей жизни оно неосуществимо и бесконечно ограничено.

Мир и человек созданы Богом как Его откровение, но, обращаясь и к себе, и к миру, мы обнаруживаем, что человек, как он известен нам сейчас, не служит цели этого откровения. Сопоставив свою внешнюю ограниченность и бессмысленность с внутренней безграничностью и призванием, мы понимаем, что мы не боги, что человек нуждается в Спасении.

Виктор Несмелов очень энергично и совершенно справедливо отрицает мысль, что человек может спасти себя сам. Да, благодаря своей идеальной природе человек может отрицать текущую действительность ради её преобразования, создавать новое. Но это новое, в частности культура, является лишь всё более совершенным приспособлением человека к миру, а стало быть, лишь более полным овеществлением.