Добрый доктор из Варшавы

Она не может произнести ни слова. Его рука мелко дрожит, будто по телеграфному проводу бежит сообщение. Он зарывается лицом в ее ладонь. Сердце ее тает.

– Да, Миша, да, я согласна.

Напряжение и тревога исчезают с его лица без следа. Он вскакивает на ноги и страстно обнимает ее. Их поцелуй длится долго, они с трудом отрываются друг от друга, но, сделав пару шагов, снова останавливаются и целуются. Будто во сне, они идут по лесу, и всплески солнечных лучей в просветах между кронами сосен освещают им путь. На поляне они находят поваленное дерево, поросшее мхом, и садятся на него, не размыкая объятий. Пение птиц похоже на плеск льющегося в бокал вина. Высокие сосны окружают их, как стены, небо – крыша над ними. Он смотрит на ее руку.

– Прости, у меня пока нет кольца.

Она пожимает плечами:

– Разве это важно? Но два года. Ты сможешь ждать так долго? Еще два года, пока мы не выучимся.

– Не так уж и долго. Лучше подождать.

Она смотрит на свои руки и вспоминает Сабину, бледную, исхудавшую, с Марьянеком на руках, своим обожаемым малышом, появившимся на свет через девять месяцев после свадьбы.

Они оба знают, что беременность означает для Софии конец учебы. Поэтому они подождут. Как хорошо, что он понимает, насколько важно для нее окончить университет.

Только это будет совсем не просто.

Они целуются, обнимаются, тесно прижавшись друг к другу, согревая друг друга, сливаясь воедино. Лес наполнен звоном птичьих голосов. Глаза Софии закрыты, и временами она уже не различает, где кончается ее кожа и начинается Мишина.

Смогут ли они выдержать два года? Она думает о Розе, которая бросила университет и вышла замуж за Лолека.

Нет, она так не сделает.

Миша вдруг замирает и шепчет:

– Посмотри.

Позади них среди деревьев мелькает олень. В тишине он подошел так близко, что на них повеяло крепким запахом от его шкуры. Ну точь-в-точь как от козла. Вдруг олень вздрагивает, встает на дыбы и уносится в чащу.

Они выходят из сумрачного леса на солнце, которое оказывается не по-вечернему ярким. Они безмерно счастливы, их пальцы переплелись, и кажется, будто весь мир сейчас лежит у их ног. На другой стороне поля, над овощными грядками рядом с дачами, будто праздничные флаги, развеваются белые кухонные полотенца, вывешенные после стирки. Нюра смотрит на приближающихся Мишу с Софией. Она их поджидала, догадывается София. Нюра подбегает и, увидев их сияющие лица, начинает плакать.

– Я целый день боялась зареветь, думала, не выдержу. Я так счастлива за вас, – она замолкает, вопросительно глядя на Софию. – Ты ведь сказала «да»?

София смеется:

– Ну конечно.

Нюра бросается ей на шею, и дети тут же догадываются, что к чему. Они бегут к ним со всех сторон и прыгают от радости. Пан Миша и пани София собираются пожениться!

– Пожалуй, мне стоит бросить педагогику и открыть брачное агентство, – смеется Корчак. – Еще одна пара связывает себя узами брака. Неверли, Штокманы, теперь вы, уже третьи среди помощников-стажеров.

– Если бы еще вы благословили нас, – говорит Миша. Корчак стал для него вторым отцом, а порой даже заменял ушедшую мать.

Корчак целует Мишу и Софию в лоб.

– Когда я вижу вас, мои дорогие дети, я верю в будущее, и пусть мое благословение поможет вам во всем. Что же пожелать вам? Наверное, чтобы вам довелось жить в лучшем мире, где есть место любви и прощению, правде и справедливости, в мире, которого сегодня не существует, но, может, завтра придет его время.

Он неловко обнимает их, смущенно кашляет в сторону, и голос у него сдавленный, будто он вот-вот заплачет.

– Дети мои, – произносит он, а вслед за тем хлопает в ладоши, и все тут же приходит в движение, начинается веселье. А после ужина обязательно будут песни и танцы.

Доктор посылает Абрашу за фотоаппаратом, а София и Миша встают на ступеньки дачного крыльца. На этом фото она стоит на ступеньку выше, чтобы сравняться с Мишей, белые носки на сильных загорелых ногах, летнее платье, солнечные искорки в блестящих волосах. Он в брюках гольф и белоснежной рубашке с расстегнутым воротом, и у обоих такие счастливые, сияющие лица.

* * *

До конца недели младшие девочки то и дело придумывают наряды для невесты, играют в свадьбу, ловят мальчиков и заставляют их изображать женихов. При первой же возможности женихи срывают с себя шелковые платки и сбегают от невест на футбольное поле. И только Эрвин, застенчивый и смущенный, краснея от гордости, сам предлагает стать женихом своей обожаемой Галинки.

Ведь он всегда любил Галинку, еще с тех пор как она появилась в приюте на Крохмальной и была похожа на тощего стриженого барашка, который не хотел ни с кем разговаривать.

Поэтому, когда она поднимает занавеску-фату и обещает любить его вечно, Эрвин тоже обещает. Он всегда будет любить ее и заботиться о ней.

* * *