Добрый доктор из Варшавы

Он замечает на полу очки пана доктора, на одной линзе трещины разбегаются в разные стороны, как лучи у звезды. Доктор никогда не ходит без очков, он терпеть не может, когда не видит, что происходит вокруг, к тому же он всегда записывает свои мысли в блокнот. В тот момент Миша понимает, что они не вернутся. Слезы тихо струятся у него по щекам, глаза полны боли, которая теперь навсегда останется в них, о чем бы он ни думал.

В пишущей машинке остался лист тонкой бумаги, датированный сегодняшним утром.

Поливаю цветы. Моя лысина мелькает в окне. Идеальная мишень.

У стены солдат с ружьем. Почему он просто стоит и смотрит? У него нет приказа стрелять. Возможно, в гражданской жизни он был учителем, или нотариусом, или дворником в Лейпциге. А может, официантом в Кельне. Что он сделает, если я ему кивну? Или помашу рукой, приветствуя? Возможно, он даже не знает, что происходит на самом деле. Он мог прибыть только вчера, издалека…

Ненависть не для меня, ее нет в моей душе.

Слезы катятся по лицу, Миша осторожно вытаскивает листок из машинки и собирает оставшиеся листы бумаги, разбросанные по полу. Дневник пана доктора. Он складывает листы в маленький чемодан вместе с блокнотами, в которые доктор делал записи о детях. Сверху кладет треснувшие очки и закрывает чемодан.

Мальчики входят, такие же испуганные и растерянные, как в первый день в доме, когда им было по восемь лет.

– Наверху никого?

– Никого.

Они проверяют комнаты в пристройке позади дома. Тот же беспорядок, следы поспешного отъезда, перевернутые мародерами вещи.

Гнетущий дух беды навис над домом, будто оползень, готовый вот-вот обрушиться на мост.

– Они скоро вернутся, чтобы очистить территорию. Нужно уходить, – говорит он мальчикам.

Они отправляются к мосту на Хлодной.

Миша отчаянно хочет увидеть Софию, но и для нее, и для мальчиков слишком опасно появиться там так поздно. До комендантского часа всего несколько минут. Невозможно за это время пробежать милю туда и милю обратно.

Застанет ли он ее дома? Все ли у них в порядке?

Ясно одно. Их надежды на то, что в гетто у кого-то есть будущее, оказались иллюзией. В каком трудовом лагере на востоке, на каких работах могут понадобиться дети? Ицхак был прав. Судьба гетто решена.

Он должен вытащить отсюда Софию, и как можно скорее.

* * *

На следующее утро Миша и мальчики в первую очередь должны, как обычно, явиться к воротам у сада Красинских, чтобы идти на работу. Весь день они слышат, как мимо казарм медленно проезжают поезда.

Вчера по этим самым рельсам, совсем рядом с ними, могли ехать те самые вагоны для скота, в которые посадили детей, Корчака, Стефу и весь персонал. В тот вечер сразу после работы Миша мчится в квартиру Софии на улице Заменгофа.

Что, если он ее не застанет?

Дверь открывает София. Приникнув друг к другу, они молча стоят в коридоре. Сквозь сумерки в глубине комнаты он различает Кристину, которая качает малыша.

– Я видела их. Видела, как они шли, – говорит София. – Прямо под нашим окном. Я не знала, был ли ты среди них.

Подходит Кристина.

– Неужели их и правда увезли?

Миша кивает, его лицо искажается от боли.

– Но зачем? Они же дети.

– Кажется, у них план забрать всех нас. София, Кристина, нам нужно уезжать, – говорит Миша.

София кивает:

– Да, да. Но как? Снаружи гетто так же опасно, как и внутри, если нет больших денег, шантажисты…

– Нужно найти способ. Но ты права, нужны деньги, много денег. И мы должны придумать, как вам выйти из гетто.

– В здании суда работает полицейский, который берет взятки, – говорит Кристина. – Я могу узнать его имя через знакомых Татьяны.

Миша кивает:

– Да, для вас это лучший вариант. Дать взятку побольше и пройти через здание суда, оно стоит на границе, и только там все еще остался выход на ту сторону Варшавы.

София становится прямо перед ним.

– Что значит «лучший вариант для вас»? Разве мы не пойдем вместе?

Миша берет Софию за руку.

– Это слишком рискованно. Вы с Кристиной просто идеальные польские девушки. Посмотри на себя. – Он убирает золотистые волосы с ее лица. – Сразу видно, твой муж был польским офицером. И отдал свою жизнь, сражаясь за родину.

На глаза Софии наворачиваются слезы.

– Нет, Миша.

– Милая, так безопаснее.

Она плачет и мотает головой.

– Чтобы поскорее вывести вас обоих с Марьянеком, отдадим все, что у нас есть. А я, как только накоплю денег на документы, поеду во Львов, будто я рабочий из Белоруссии. Найду там работу, буду тише воды ниже травы. Как станет поспокойнее, сразу же приеду и найду тебя.

– Нет, Миша. Я без тебя не поеду.