Добрым словом и револьвером

Однако быстро добраться до своих у нас не вышло — вокруг снова вспыхнула стрельба и австрийцы неожиданно густо полезли из каких-то, как мне показалось, щелей. Мы с Ахмедом встали спина к спине и приготовились подороже продать свои жизни. Луна немного помогала нам, подсвечивая цели, но в основном контратаку противника пришлось отбивать, стреляя на звук. В какой-то момент, замешкавшись при смене магазина (ну, мало у меня еще опыта, мало!), я слишком близко подпустил австрийцев и вражеский штык пропорол мне предплечье. Левая рука сразу повисла плетью, но стрелять я не перестал, а вот перезаряжаться сразу стало сложнее. Выручало то, что передо мной образовалась уже целая куча трупов, которая мешала живым добраться до меня.

Как я потом понял, весь бой занял минут пять-семь. Но тогда он показался мне вечностью. Носимый боезапас я расстрелять не успел, хотя истратил пять или шесть магазинов. В какой-то момент «Мушкетон» с огромной силой выбило из руки (скорее всего в пистолет-пулемет попала пуля) и мне пришлось взяться за револьвер. Стало понятно, что, как иногда выражается государь, скоро придет песец! Поскольку перезарядить «Кистень» одной рукой было невозможно.

Но тут со всех сторон и довольно близко затрещали короткими очередями СКЗ и через десяток секунд атакующий пыл врага иссяк. Наверное, вместе с врагом...

Нас с Ахмедом мгновенно окружили горные стрелки, радостно лопоча что-то на чеченском. Ибрагим осторожно ощупал раненую руку и помог убрать в кобуру револьвер. Кто-то из бойцов отыскал мой «Мушкетон» и, поцокав языком от удивления, показал фельдфебелю — на ствольной коробке красовалась огромная вмятина.

— Жить будете долго, вашбродь! Если бы не оружие, лежать бы вам здесь с простреленной грудью! — оскалившись, как волк (это у него такая улыбка), сказал Ибрагим. — А на руке у вас просто царапина — штык насквозь прошел, кость не задел. Фершал потом заштопает!

— Что с Ахмедом? — спросил я, сообразив наконец, что перестал чувствовать спиной спину напарника.

— Хорошо Ахмед! Две пули в живот схлопотал! — хохотнул Ибрагим, начиная бинтовать пробитое предплечье прямо поверх рукава комбинезона. — К счастью, не винтовочных — одна от пряжки ремня отскочила, вторая от рукоятки кинжала! Ҳеч ким раҳм қилмас екан, Аллоҳнинг иродасидан қутқара олмайди! Попали бы ниже на пядь — остался бы без яиц!

— Фельдфебель, доложи, что происходит! — я постепенно отходил от горячки ближнего боя и попытался оценить тактическую обстановку.

— Первые две линии мы взяли, третью добиваем! — сказал Ибрагим и снова оскалился. — Тут, как оказалось, австрияки кучу нор выкопали, прямо как лисицы. И, похоже, спали в них, а потом ка-а-а-а-к полезли...

— Странно планеристы нам об этом не сообщили! — сказал я, припоминая данные авиаразведки.

— Их наверняка с воздуха не видно! — пожал плечами Ибрагим, подвешивая мою раненую руку на импровизированную перевязь — трофейный ремень.

— Какие потери?

— Терпимые! — скривился Ибрагим. — Несколько братьев убито, два десятка ранено. Потери уточняются!

— Так... Слушай мою команду! — я окончательно пришел в себя и сообразил, что надо делать дальше. — Четвертый взвод закрепляется в захваченных окопах! Первый и второй взводы — сосредоточиться в окопах третьей линии, пополнить носимый боезапас, быть готовыми к продолжению атаки. Третий взвод — собрать раненых и убитых, вынести их в окопы первой линии, приготовиться к встрече нашей линейной пехоты. Сигнал опознавания все помнят?

— Так точно! Три вспышки фонаря, пароль «Мушка», отзыв «Курок», — буркнул Ибрагим, негромко повторив мои слова стоящим вокруг солдатам на чеченском. Несколько стрелков убежали передавать взводным командирам мой приказ.

— Дай сигнал нашим войскам, что укрепление захвачено! — велел я.

— Так точно! — сказал Ибрагим, доставая из разгрузки ракетницу.

Через десять секунд небо украсилось сигнальной ракетой зеленого цвета. И сразу за ней — еще одной. Одна ракета — укрепление захвачено, две ракеты — ждем подкрепление — линейную пехоту, которая должна будет на рассвете начать штурм непосредственно самого форта. А если бы мы не смогли взять траншеи и начали отходить на исходную позицию, то дали бы сигнал красной ракетой и наш отход прикрыла бы артиллерия и крупнокалиберные пулеметы.

— Взводных командиров ко мне! — приказал я. — Они уцелели?

— Так точно! — снова четко по уставу ответил Ибрагим. Мне показалось или его отношение ко мне немного изменилось? Стало чуть более уважительным?

Я прислонился в стенке траншеи и закурил. Вернее попытался. Проделать это одной рукой оказалось довольно сложно. Выручил Ибрагим, достав из кармана стальградскую бензиновую зажигалку.