Добрыня Никитич и Алеша Попович

Поежжаёт Микитушка Добрынюшка,
Поежжаёт он за три-то поля, за три цистые,
Он за три-то моря да за три синие.
Оставляёт он ведь свою молоду жону,
5 Молоду жону Настасью Микулисьну;
Оставляёт он ведь да своей матёнке,
Своей матёньке Ефельмы да Тимофеёвны:
«Ты кормилиця да моя матёнка!
Уж ты пой-корми мою молоду жону,
10 Уж ты пой-корми да на добро уци. —
Ишше жди меня, Настасья Микулисьня,
И год и два и три меня жди,
И друга́-та три да ишша третья́-та три,
Ишша третья-та три да и цетвёрта три,
15 Ишша ето выходит да двенадцеть лет».
Поехал Микитушка Добрынюшка
Он за три-то поля да за три цистые,
Он за три-то моря да за три синие,
Он за камень-от да всё за латыр-о(т).
20 Жила его Настасья Микулисьня,
Жила как она да она три года;
Она проситсе богоданной да своей матушки:
«Богоданная да моя матушка!
Ты спусти-тко меня да на улицю
25 Ты со Таньками да всё со Маньками,
Ты со крепкима меня да провожа́тами (так

)».Да спустила ей Ефельма да Тимофеёвна,
Спустила ей со Таньками, со Маньками,
Со крепкима да ей провожа́тами (так),
30 Спустила ей да всё на улицю.
Летело королишшо да Церногру́доё,
Унесло как Настасью Микулисьну.
Принёс он ведь ей да к своей матёнке:
«Кормилиця да моя матёнка!
35 Уж ты пой-то, корми мою молоду жону,
Уж ты пой ей, корми да на добро уци».
Жила тут Настасья Микулисьня,
Жила она тут она да три года,
Да жила она тут весь друга́-та три;
40 Она стала проситьсе да во цисто полё:
«Богоданная да моя матушка!
Ты спусти-ко меня да розгулятисе (так),
Погулять-то мене да во цисто полё;
Ты со Таньками спусти да всё со Маньками,
45 Ты со крепкима меня да с провожатами».
Спустила ей богоданна матушка,
Она со Таньками ей да всё со Маньками,
Всё со крепкима ей да провожа́тами (так).
Пошла тут Настасья Микулисьня.
50 Приходила она да ко синю морю, —
Тут пловёт-то лодья да сыродубова.
Она ста́ла в лодью да сыродубову,
Поплыла ведь да к старой матушке,
К старой матушке Ефельмы да Тимофеёвны.
55 Приехал Олёша да из циста поля,
Из-за трёх-то полей да из-за ци́стыех,
Из-за трёх-то морей да из-за си́ниех,
Из-за каменя он да из-за латыря.
Сказал он им: «Ведь Микитушки живого нет».
60 Он стал на Настасьи-то свататьсе.
Отдаёт ей Офельма да Тимофеёвна,
Она силой отдает да ей неволею:
«Прилетит королишшо да Церногрудоё,
Увезет он тебя да от меня-то ведь:
65 Мене больше с тобой да не видатисе».
(Ишша ето выходит всё двенатцеть лет).
Шёл как Микитушка по цисту полю;
Во цистом-то поли да стретил старицю,
Стару старицю да цернорызьницю;
70 Да он спросил ею́:
«Ишша що ведь у мня дома деитьсе?»
— У тобя ведь дома молода жона,
Молода-то жона да всё замуж пошла,
Пошла она за Олёшу да за Поповиця;
75 Приехал как Олёша да из циста поля,
Он сказал: «как Микитушки живого нет»;
Отдаваёт-то ей да твоя матёнка,
Она силой отдават да ей неволею. —
Приехал Микитушка Добрынюшка,
80 Колотилса Микита да у своих ворот.
Не пускат как его да своя матёнка:
«Полно, королишшо да Церногрудоё,
Тебе полно надо мной тебе смеятисе;
Отдаваю я свою ласкову невестушку,
85 Отдала ей да для[7] тебя замуж».
Пнул как воротиця с закрепами,
Он пал ведь как матери во резвы ноги:
«Ты кормилиця да моя матушка!
Каки жа были у твоёго-то серьдецнёго дитятка,
90 У Микиты-то да у Добрыниця,
Каки были его приметоцьки?»
— У мо́ёго-то Микитушки Добрынюшки
Была у его да всё приметоцька:
Що на правой-то руки да на лопатоцьки
95 Было цёрно-то да всё питё́нышко. —
Показал он ей да всё приметоцьку.
Запла(ка)ла Ефельма да Тимофеёвна:
«Ты сердесьнё моё да ты ведь ди́тетко!
Отдала я твою Настасью Микулисьну,
100 Уж я силой отдала да ей нево́лею —
Побоялась королища да Церногрудого,
Отдала я за Олёшу да за Поповиця;
Да приехал Олёша да из циста поля,
Сказал он: «Микиты-то живого нет».
105 — Ты кормилиця да моя матушка!
Неси-тко мне да платьё цветноё,
Неси-тко мине да золоты́ гусли;
Пойду я к Олёшеньке на сва́дебку. —
Говорит как его да родна матушка:
110 «Серьдеснё ты да моё ди́тетко!
Не ходи-тко к Олёшеньке на сва́дёбку.
У Олёшеньки свадёбка грозная:
Владимер-от князь да едёт ты́сяцьким,
Кнегина Опраксея едё сва́тьюшкой:
115 У ворот-то стоят да приворотницьки,
У дверей-то стоят да всё притворницьки».
Одеваёт как Микита да платьё цветноё,
Берёт он свои да звоньцеты гусли,
Он идёт к Олёшеньке на свадёбку.
120 У ворот-то стоят да приворотницьки,
У дверей-то стоят да всё притворницьки,
Пехал он ведь во корма́н руку,
Он давал ведь как им да злата-серебра.
Пропускали его да приворотницьки,
125 Не дёржали его да всё притворницьки.
Зашёл как Микита в золоту́ грыню:
Стоит как Олёша да с молодой жоной,
С молодой-то жоной да за дубовы́м столом
Заиграл как Микита да в звоньцеты́ гусли.
130 Услыхала как кнегина Опраксея:
«Давно ети гусельци не слышыли (так),
Давно ети гусельци не играны
После того-то Микитушки Добрыниця».
Увидала тут Настасья Микулисьня,
135 Увидала как Микитушку Добрыниця;
Она хо́цё скака́ть цересь столы дубовые,
Она хо́цё скака́ть цересь есвы сахарные.
«Не скаци́, моя Настасья Микулисьня;
Хоцёшь, Настасья, да ты круго́м обойди».
140 Он брал как Олёшу да за церны́ кудри.
Он кидал как Олёшу да из засто́лья вон,
Он кидал тут Олёшу да он ведь до́ смерти.
Он взял как Настасью Микулисьну,
Пошёл он ведь да к своей матёнке.