Добрыня Никитич и Алеша Попович

Доселева Рязань селом слыла,
А нынече Рязань слывет городом.
И жил в Рязани богатый гость,
Что по имени Никита, сын Романович;
5 Девяносто лет жил Никита, не старился,
Выводил из стойла добра коня,
Накладывал потнички бумажные,
На потнички — ковры сорочинские,
На коврики — седелочки черкасскиие:
10 Подтягивал подпруги шелковые,
Двенадцать подпруг шелковых,
Садился старой на добра коня.
Не ясен сокол в перелет летал,
Не белый кречет перепархивал. —
15 Тут ехал удалой добрый молодец.
Под ним добрый конь, как бы лютой зверь,
На коне-то сбруя под оправою,
Под оправою однозолотною;
Сам на коне, как сокол, сидит.
20 Едет он ко городу Киеву,
Едет он ко ласкову князю Владимиру,
Ко солнышку ко Сеславьеву;
Едет он ко высокому ко терему,
Выезжает на улицу на широку.
25 Со добра коня Никитушка соскакивал,
Ни к чему он коня не привязывал,
Никому он коня не приказывал.
Спрашивал он у ворот привратников,
Спрашивал у дверей придверников,
30 Отворял двери потихошеньку,
Запирал он двери помалехоньку,
Крест кладет по-писаному,
Поклон ведет по-ученому:
— Здраствуешь, ласковый Владимир-князь,
35 Со душечкой со княгинею!
— Добро пожаловать, удалый добрый молодец,
Ты Никита, сын Романович,
За один ты стол хлеба кушати.
Он кладет крепо́к и со панцирем,
40 Кладет на дубовый стол.
Отошедши, Никита поклоняется:
— Ой ты гой еси, ласковый Владимир-князь,
Ты давай мне попа, отца духовнова,
Давай ты игумна и пострижника,
45 Давай монаха и учителя,
При старости мне лет душу спасти.
И проговорит ласковый Владимир-князь:
— Гой еси ты, удалой добрый молодец,
Гой еси, Никита, сын Романович!
50 На кого ты оставляешь стольный Киев-град?
На кого оставляешь меня, князя Владимира?
Проговорит Никита, сын Романович:
— Я надеюся на чадо свое милое,
На того ли на Добрыню на Никитича.
55 Проговорит ласковый Владимир-князь:
— Гой еси, Никита, сын Романович!
Он малешенек ишшо и глупешенек,
Глупешенек — только трех годов.
Он дает ему попа, отца духовнова,
60 Дает игумна и пострижника,
Дает монаха и учителя.
Немного Никита пожил — переставился:
Остается у Никиты житье-бытье,
Остается у Никиты все богачество,
65 Остается у Никиты молодая жена,
Молода Амельфа Тимофеевна,
Остается у Никиты чадо милое, —
Молодой Добрыня Никитьевич,
Молодой Добрыня семи годов.
70 Стал Добрынюшка на возрасте,
Стал на возрасте — пятнадцать лет;
Стал по улице похаживать.
Стал он палицей помахивать,
Зачал сабелькой пофыркивать,
75 Стал он копьицом подпиратися.
У Добрыни сердце возъярилося,
Могучи плечи расходилися:
Не может уничтожить свое ретиво сердце.
Идет он во светлую во светлицу,
80 Сам говорит таковы слова:
— Гой еси ты, моя матушка родимая,
Молода Амельфа Тимофеевна!
Сдавай ты мне коня богатырского.
И проговорит ему родима матушка:
85 — Ах ты, мое дитятко сердечное,
Ты малешенек еще и глупешенек.
Поживи-ко ты ишшо малешенько,
Покопи-ко ты ишшо ума-разума.
Потерять тебе будет буйна голова.
90 — Ах ты, матушка моя родимая,
Не могу я уничтожить ретиво сердце,
Мне охота съездить далече,
Съездить далече во чисто поле,
Пострелять мне гусей-лебедей
95 И пушистых, перелетных, серых уточек.
Не могла мать переставить таковы слова;
И выводит она ему добра коня,
Из тоя из конюшни из новыя,
И выносит всю сбрую богатырскую.
100 И накладывал Добрыня потнички бумажные,
И на потнички — ковры сорочинские,
И на коврички клал седелочки черкасские.
Подтягивал двенадцать подпруг шелковых,
Надевал на себя платье соотцовое;
105 Соотцово платье ему узехонько и коротохонько,
И ставил он в стременышко гольяшное,
И садился он в седелышко черкасское.
И стоит его матушка у стремена,
Молода Амельфа Тимофеевна,
110 И плачет она, как река течет,
И сама говорит таковы слова:
— Ах ты, мое дитятко сердечное,
Поедешь ты далече во чисто поле,
Постреляешь ты сколько гусей-лебедей
115 И пушистых, перистых малых уточек,
И приедешь ты ко батюшке Днепру-реке,
Захотись тебе будет покупатися,
Захотись тебе будет, Добрынюшка, потешиться,
И станешь ты, серый селезень, поплавати,
120 И, серый гоголь, поныривать.
Через первую ты струичку переплывешь,
Через втору струичку переплывешь,
Через третью струичку не плавай ты:
И тут струи вместе соходятся,
125 И унесет тебя к горам высоким,
Ко тому тебя ко люту змею;
Пожрет тебя злой Змеишшо-Горынишшо.
Благословился он у своей родимой матушки
И поехал далече в чисто поле.
130 И стрелял он сколько гусей-лебедей
И пушистых, перистых малых уточек.
И приехал он ко батюшку Днепру-реке,
И вздумал он покупатися,
И вздумал он, удалой добрый молодец, потешиться.
135 И стал он, серый селезень, поплавати,
И стал он, ярой гоголь, поныривать.
Через первую струичку он переплыл,
И через втору струичку он переплыл.
У Добрыни сердце возъярилося,
140 И могучи плечи расходилися:
Переставил он матушкино благословеньицо.
И тут струи вместе соходилися,
Унесло его к горам, горам ко пещерам.
Услышал змеишшо за пятнадцать верст
145 Поплавку его богатырскую;
Вылетат из пещеры глубокия,
И летит на Добрыню Никитича,
И зычит, кричит зычным голосом:
— И святы отцы писали-прописалися,
150 Сказали: мне от Добрыни смерть будет;
Я теперь Добрынюшку живьем сглону,
Живьем сглону и хоботом убью,
И Добрыню искрой за́сыплю.
И тут Добрыня приужахнулся:
155 — Ах ты, змеишшо, злой Горынишшо!
Не честь твоя, хвала молодецкая, —
Наступаешь ты на тело нагое,
Тело нагое — то же мертвое.
Дай ты мне, змей, сроку на три дни,
160 На три дни и на три часа,
На три часа, на три минуточки.
И дает он ему сроку на три дни,
И дает он ему сроку на три часа,
И дает он ему сроку на три минуты;
165 Улетат опять змей в пещеры глубокие.
И выходят Добрыне три дня, три часа,
И выходят Добрыне три минуты;
Все он плават на синем море,
И летит опять змеишшо, злой Горынишшо
170 Из той пещеры глубокия.
И доплыват Добрыня до желта́ песка,
И доплыват Добрыня до крута бережка;
И выскакивал Добрыня на желты пески.
По желтым пескам Добрыня стал поскакивать,
175 Зажимал Добрыня ком желта песка,
Бросал в змеишша зла Горынишша.
Отшиб змеишшу тридцать хоботов;
И падал змеишшо на сыру землю,
И бил его Добрыня о сыру землю.
180 И тут змеишшо Добрыне взмолится:
— Я тебе, Добрыня, давал сроку три дня,
Я давал тебе сроку и на три часа,
Я давал тебе сроку на три минуты.
Проговорит Добрыня Никитич млад:
185 — Ты не будешь ли летать по городу,
И не будешь ли ты летать по Киеву,
И ко ласкову князю Владимиру,
Не будешь ли уносить княгиню Апраксию?
Проговорил Змеишшо-Горынишшо:
190 — Я не буду летать по городу,
И не буду летать по Киеву,
И ко ласкову князю Владимиру,
И не буду уносить княгиню Апраксию.
Проговорит Добрыня Никитич млад:
195 — Ты врешь, собака, неустойчивой!
Говорит тут змей Горынишшо:
— Ты будь-ко мне, Добрыня, бо́льший брат,
А я тебе буду, змеишшо, меньший брат.
Я дам тебе добра коня богатырского,
200 Я дам тебе потнички не по́чены,
Я дам тебе коврички не держаны,
Я дам тебе седелышко черкасское
И со всею сбруей богатырскою.
Туто молодцы побраталися:
205 Добрыня стал бо́льший брат,
Змеишшо стал меньший брат.
Отпустил змея Добрыня в живности,
И улетел змеишшо в пещеры глубокие,
И подделал себе крылья бумажные,
210 Полетел он в стольный Киев-град
Ко ласкову князю ко Владимиру;
И ходила княгиня в зеленом саду,
И ступала княгиня с камня на камень,
Со бела камня ступала на люта змея.
215 Вкруг ног ее змеишшо обвивается,
Садит ее на могучи плечи
И унес ее в пещеры свои глубокие...
А там Добрыня приуправился
И идет он в стольный Киев-град,
220 Ко своей он матушке родимыя.
И выходит его матушка на красно крыльцо,
И встречает она свое чадо милое —
Молодова Добрыню Никитича
На великих своих радостях.
225 И проговорит Добрыня Никитич млад:
— Здорово ты, матушка родимая,
Молодая Амельфа Тимофеевна!
И здорово ты живешь, здоровешенько?
И проговорит родима матушка:
230 — Ах ты, мое дитятко сердечное,
Я здорово живу, здоровешенько,
А у ласкова князя Владимира
Случилося несчастьицо великое:
Вечор было поздым-поздёшенько,
235 И ходила княгиня в зеленом саду,
И ступала княгиня с камня на камень,
Со бела камня ступала на люта змея;
И обвивался Змеишшо-Горынишшо,
Обвивался вкруг резвых ног;
240 И садил ее змеишшо на могучи плечи
И унес ее в пещеры глубокие.
И тут Добрыне за беду стало,
За великую досаду показалося;
— Ах ты, моя матушка родимая!
245 Мне змеишшо — меньшой брат,
А я змею — большой-де брат;
А поеду ему скорую смерть предам.
Поворачиват Добрыня добра коня,
И свое поворачиват бело лицо;
250 Мать его стоит у стремена,
Сама говорит таковы слова:
— Ах ты, мое дитятко середечное!
Он подделал крылья бумажные,
На крыльях змеишшо — славной воин;
255 И ты поедешь к Змеишшу-Горынишшу,
И станешь подъезжать ко горам ко высоким,
И ко тем ко пещерам ко глубоким,
И услышит змеишшо за пятнадцать верст,
И станет надлетать на тебя, удала добра молодца,
260 И станет кричать зычным голосом;
И тут ты, Добрыня, приужахнешься;
И зними ты свои руки кверху на небеса,
И проси ты: «Спас ты, спас, боже милостив,
И мати пречистая, пресвятая богородица,
265 За ваш я дом стою, за церковь соборную,
И создай ты, господи, дождичка».
И неоткуль грозна туча накатится,
И скорым-скоро крупен дождь пойдет,
Подмочит его крылья бумажные;
270 И падет змеишшо на сыру землю,
Станете вы палицами битися,
По насадкам палицы будут разгоратися;
Вы тот бой бросайте о сыру землю.
Станете вы саблями рубиться,
275 Сабельки у вас исщербятся;
И тот бой бросайте о сыру землю.
Станете вы копьями колотися, —
По насадкам у вас копья изломаются;
И тот бой бросайте о сыру землю.
280 И вы друг друга чумбурами сподергайте,
Сохватаетесь вы, молодцы, ручным боем,
Распахивай ты свою полу правую,
И выдергивай ты шелыгу подорожную,
И стегай ты змеишша по могучим плечам,
285 И стегай ты, приговаривай,
Что от конского поту змея пухла́
Застегашь ты его до смерти
Своей плетью шелковою.
Благословился он у своей матери родимыя
290 И поехал далече в чисто поле.
И едет он к горам, горам ко высоким,
И ко тем пещерам ко глубоким,
Услышал Змеишшо-Горынишшо,
Услышал за пятнадцать верст:
295 Едет-де Добрыня Никитич млад;
И летит к нему навстречу,
И зычит, кричит зычным голосом:
— Что святы отцы писали-прописалися,
Сказали: мне от Добрыни смерть будет,
300 Смерть будет — живу не быть, живу не слыть.
Я теперь Добрыню живьем сглону,
Живьем сглону, хоботом убью,
Хоботом убью, дымом задушу,
Дымом задушу, искрой засыплю.
305 Тут Добрыня приужахнулся,
Знимал свои руки на небо,
Сам говорит таковы слова:
— Спас ли, спас, боже милостивой,
Мати пречистая, пресвятая богородица!
310 Создай, господи, дождичка.
Неоткуль гроза-туча накатилася,
И скорым-скоро крупен дождь пошел;
Подмочило у змея крылья бумажные,
Падал змеишшо на сыру землю.
315 Они зачали палицами битися,
По насадкам у них палицы разгоралися;
Они тот бой бросали о сыру землю.
Зачали саблями рубитися,
Сабельки их расщербилися;
320 И тот бой бросали о сыру землю.
Стали они копьями колотися,
Копья у них изломалися;
И тот бой бросали о сыру землю.
Они друг дружку чумбурами сподергали,
325 Сохватались молодцы ручным боем.
Распахивал Добрыня полу правую,
Вытягивал шелыгу подорожную,
И стегал он змея по могучим плечам,
И стегал, сам приговаривал:
330 — От конского поту змея пухла́.
И застегал Добрыня змеишша до смерти,
Изрубил змеишша в куски во мелкие.
И садился Добрыня на добра коня,
И поехал в пещеры глубокие,
335 И нашел он княгиню Апраксию.
Лежит княгиня на перине на перовыя,
На подушечках на пуховыих;
На правой руке у ней лежит змеинчишко,
И на левой руке змеинчишко.
340 Так она ему, Добрыне, израдовалась,
Израдовалась, слезно заплакала:
— Ах ты гой еси, удалой доброй молодец!
Прилетит змеишшо, злой Горынишшо,
И пожрет обоих нас, добрый молодец.
345 И проговорит удалой добрый молодец:
— Великая ты княгиня Апраксия!
Победил я Змеишша-Горынишша,
Изрубил его на мелки куски
Своей сабелькой вострою.
350 Тут княгиня возрадовалась,
И стает она на резвы ноги.
Одного змеинчишка он взял — разорвал
И другого змеинчишка взял — растоптал;
И садился Добрыня на добра коня,
355 И садил княгиню Апраксию,
И повез ко князю ко Владимиру,
Ко солнышку ко Сеславьичу.
И доро́гой говорит таковы слова:
— Гой еси ты, молода княгиня Апраксия!
360 Покрестоваемся мы крестами однозолотными,
И ты будь мне сестра крестовая,
А я тебе буду крестовой брат.
Тут они крестами покрестовались.
И приехал Добрыня со княгинею
365 Во Киев-град на улицу на широку;
И идет он на улицу на широку;
И увидел ласковый Владимир-князь
Во то окошечко косящато,
Во ту оконенку стекольчату,
370 И бежит он скоро на красно крыльцо,
И радуется он удалу добру молодцу
И своей княгине Апраксии,
И сам говорит таковы слова:
— Гой еси ты, Добрыня Никитич млад!
375 Где ты взял княгиню Апраксию?
Отвечат Добрыня Никитич млад:
— А взял я ее у змея у Горынишша,
Во тех во пещерах во глубоких;
И похитил я Змеишша-Горынишша,
380 Застегал его до смерти,
Изрубил змеишша на мелки куски.
И тут ласковый Владимир-князь возрадовался
И сбирал он беседу-столованье,
Столованье-почестный пир;
385 И собирал он князьев, бояров,
И веселился он, радовался.
Как говорит Владимир-князь:
— Гой еси ты, Добрыня Никитич млад!
Доступил ты княгиню Апраксию
390 От того от змея Горынишша,
Дак благословляю тебе ее взять в замужество.
Проговорит Добрыня Никитич млад:
— Гой еси, ласковый Владимир-князь!
Мне нельзя ее взять за себя замуж:
395 Она будет мне, княгиня, сестра крестовая.