Добудь Победу, солдат!

– Держи. Мне он не нужен. У тебя-то палец наверняка достанет!

И она снова засмеялась, и вдруг она услышала, что бой закончился, что вокруг тихо и уже стемнело. Она держалась за его руку, и кровь возвращалась в онемевшие ноги, покалывая тысячами иголок, и она поморщилась, а он ждал и смотрел поверх бруствера, потом спросил участливо:

– Ну, как ты? Идти можешь? Тебе нужен автомат, здесь без оружия никак нельзя.

Он пошел впереди, держа ее за руку, и она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, которую переводят через дорогу, и выдернула руку, но он не оглянулся.

* * *

Из сводки Генштаба 28.10.42

"Части Северной группы Горохова отразили многочисленные атаки противника силою до полка пехоты с 40 танками на юго-зап. окраину пос. Спартановка. Противник в 13.00 ввел в бой дополнительно 30 танков а также пехоту, атаковал зап. окраину пос. Спартановка. Также 20 танков и до батальона пехоты атаковали пос. Рынок. К исходу дня бой продолжался в траншеях”.

Глава 6

Когда они пришли в блиндаж, освещенный лампой, сделанной из гильзы 76-ти миллиметрового снаряда, разведчики сидели на патронных ящиках у стола, и Николай Парфеныч, так звали усатого сержанта, который утром дал ей одежду, освободил для девушки место рядом с собой и поставил перед ней котелок с кашей. Каша была чуть теплая, но ей она показалась необыкновенно вкусной и она ела с удовольствием и недоумевала, почему Санька, сидевший напротив, так ругает этот пшенный концентрат.

Николай Парфеныч вышел и вскоре вернулся с чайником в руках, пофыркивающим паром и черным от копоти. Он поставил чайник на стол, нагнулся и достал из вещмешка прямоугольный предмет, обернутый фольгой. Разломил его пополам, потом одну из половинок еще пополам и, сняв фольгу, опустил в чайник темно-коричневый, как будто обугленный квадратик. Из носика чайника заструился тонкий, терпкий аромат и становился все гуще и, когда Загвоздин налил чай в кружку и вылил обратно в чайник, аромат напитка, густой и горький, заполнил весь блиндаж. Сначала он заглушил, а вскоре вытеснил все другие запахи – запах солдатского пота и махорки, запах пороховой гари и тротила, горящего металла и машинного масла, и запах крови.

Сержант, подмигнув, поставил перед Ольгой кружку и терпкий аромат ударил в нос, и уже от одного запаха она взбодрилась, а когда сделала первый глоток, то в голове вдруг прояснилось, и исчезла усталость. Она сделала еще один глоток и улыбнулась сержанту благодарно и он, погладив густые, прокуренные усы, сказал:

– Это азербайджанский чай. Плиточный. Пей, не торопись.

Старшина Арбенов даже не присел и сказал Чердынскому:

– Пойдем, Феликс, надо выяснить обстановку, – и они ушли.

Очень редкое имя, Феликс, и ему очень подходит, – подумала Ольга, и уже через несколько минут она знала, что зовут его, на самом деле Федор, а прозвище ему дал он, Санька, потому что тогда, в сорок первом – в первый день войны, случилось вот что. Чердынский, он ведь пограничник, остался из всей заставы один в живых, и вышел уже к вечеру к своим контуженый, но не раненый, весь обвешанный трофейным оружием и злой, как черт. В зубах у него, пробив щеку, Санька показал пальцем – вот тут, застрял осколок, рот полон крови, и на вопрос, кто такой, пограничник ответил:

– Шежант Жи-жи-ский. А всем послышалось – Дзержинский! – и Санька, разумеется, не мог упустить такой случай, и конечно, съязвил:

– А, зовут тебя, случайно, не Феликс Эдмундович? Так он и стал с той поры Феликсом. Теперь и командир его так называет.

Вернулись Арбенов с Чердынским, присели к столу и стали просматривать собранные у убитых немцев документы. Ольгу вдруг разморило и глаза стали слипаться, все тело налилось свинцовой тяжестью, и она встала – испугалась, что может уснуть и вслушалась в разговор разведчиков. Обстановка была исключительно плохая, потому что, хотя танковый удар отбили и немцы откатились, им удалось вклиниться в нашу оборону и закрепиться в траншеях и сейчас они готовят новый удар. По документам убитых выходило, что у немцев появилась новая дивизия, и, наверняка, завтра они подтянут дополнительные силы и снова попытаются прорвать нашу оборону.

– Поэтому, давайте, поднесите сейчас побольше бутылок «КС», противотанковые гранаты! Завтра будет жарко! А я пойду, доложу начальству! – старшина сложил документы в свой командирский планшет и встал, собираясь уходить. Ольге стало обидно, что он даже не взглянул на нее ни разу, как будто ее здесь на было, и она шагнула к нему.

– Товарищ старшина! А мне что делать?

– Так, Максименко! – он как будто только теперь заметил ее, и задумался на секунду, потирая подбородок, – Ну, как, привыкаешь? – Не дожидаясь ответа, он продолжил: