Добудь Победу, солдат!

– Нашей с тобой работы завтра не предвидится. Артиллерия помогать не будет, не то своих положим. Так что, завтра останешься в лазарете, там работы хватает.

Она разозлилась и хотела сказать, что не для того училась радиоделу и переправлялась через Волгу, чтобы торчать в лазарете, там любая санитарка справится, и что она не позволит никому обращаться с ней как с маленькой девочкой, какая ни есть, она боец Красной Армии. Нет, надо говорить еще резче, еще убедительнее – подумала Ольга, но ничего этого не сказала, потому что он смотрел на нее как-то не так, а как, она не смогла бы объяснить. Да, поняла она, такой взгляд был у отца, когда они с мамой провожали его в последнюю командировку в Испанию. Последнюю, потому что он обещал маме, что потом никаких командировок не будет. А она оказалась последней, потому что он из нее уже не вернулся. При чем тут это? – спросила она себя, и еще, – О чем он думает сейчас, глядя так на нее? И все время трет подбородок.

А он думал о том, что ночью будет жестокий бой, и немногие доживут до рассвета, и что ей тут не место. Медсанчасть и весь берег тоже бомбят, но там есть шанс выжить, потому что немцев мы туда не допустим, не имеем права, и там тоже падают бомбы, но там не так много убитых. Там у нее будет шанс выжить. Еще он вдруг подумал, что у нее красивые брови, никогда не знал, что брови могут быть красивыми, густые и золотистые. И глаза у нее серые и длинные, никогда не встречал таких глаз! Да, не место ей тут, совсем девчонка!

Он сказал, что они могут пойти вместе, потому что ему нужно найти капитана Студеникина, но она отказалась, ответив, что пойдет в медсанчасть утром, хотя уже секунду назад решила, что ни в какую санчасть она не пойдет, а пойдет утром с группой и будет там вместе со всеми. Старшина раскусил ее хитрость, не очень-то она умела врать, и решил, что завтра он что-нибудь придумает, в крайнем случае, подключит Студеникина. Она ждала и, волнуясь, потрогала двумя пальцами кончик носа, за эту привычку ее всегда ругала мать, а отец в таких случаях смеялся – его эта ее привычка смешила. Камал улыбнулся, заметив ее жест, и Ольга смутилась, а он сказал ей:

– Ну, хорошо, оставайся! Завтра что-нибудь придумаем!.

Что это он собрался придумывать, подумала Ольга, уж не по моему ли поводу, так это он зря старается. Николай Парфеныч придвинул к стене два снарядных ящика, положил на них шинель, и Ольга уснула в одно мгновение, как только легла, и уже не слышала, как выходили и, возвратившись, разговаривали разведчики.

* * *

Радиограмма полковника Горохова в штаб 62 армии:

“ЧУЙКОВУ Авиация противника усиленно бомбила боевые позиции. За день отмечено 1036 самолето-вылетов противника. Давит танками. Боеприпасов нет. Связи с соседями нет. Положение на других участках неизвестно. ГОРОХОВ”.

Глава 7

Из дневника лейтенанта Герберта Крауса:

“Сегодня мы прорвали оборону русских в поселке Спартановка, вбили клин и дошли почти до Волги, правда потом пришлось немного оттянуться назад. Здесь осталась горстка солдат, но завтра мы их уничтожим. Моя рота шла в прорыв первой, следом за танками. Эти варвары сожгли несколько танков, они не жалеют жизней, я думаю, это результат большевистской пропаганды. Надеюсь, что буду отмечен наградой. У нас большие потери, но пополнение приходит регулярно.

Завтра очень важный день. Мы должны расширить плацдарм, а если удастся, захватить весь поселок Спартановка. Тогда Сталинград будет обречен. Говорят, нашим танкистам сделали инъекцию какого-то лекарства для храбрости, но я думаю, что это просто слухи. Немецкому солдату не нужно никаких лекарств, мы и так лучшая армия в мире.

Здесь опять появился майор Гейер фон Хохенштауф из Абвергрупп-104, думаю, готовит какую-то операцию. У него свои задачи. Говорят, он любимчик фюрера, но такое положение надо завоевать, а он профессионал. С ним этот неприятный тип, кажется, его зовут Раупах.

Лаура в письме просила прислать ей что-нибудь из России. Она пишет, что все девушки получают посылки от своих женихов с восточного фронта. Попрошу Гюнтера подыскать для нее что-нибудь стоящее, шубу или что-то еще. Надо бы и домой отправить посылку, не то старики обидятся.

Об отпуске пока думать нечего. В этой, северной части Сталинграда осталась еще полоса шириной меньше километра и длиной в два километра. Эти собаки засели в ней, но мы выкурим их. Они превратили эту местность в линию Мажино. Наши инженеры-саперы подсчитали по кадрам аэрофотосъемки, что коммунисты вырыли больше двадцати километров траншей и ходов сообщения. Изрыли весь пятачок, так, что могут без опаски из южной части плацдарма пробраться в северную, в поселок Рынóк”.

Глава 8