Добудь Победу, солдат!

Перед примэрией уже установили трибуну и расставили в несколько рядов стулья для почетных гостей, и в этой части площади стал собираться народ. Там была зона ответственности контрразведки, и старшина Арбенов обошел еще раз свой участок, западную оконечность площади, пересеченную улицей. Прошел вдоль длинного пятиэтажного жилого дома, смотрящего прямо на площадь, и остановился посередине. На противоположной стороне находилась церковь, а по левую руку – примэрия, напротив которой по правую руку, здание жандармерии. Самая удобная точка обстрела, подумал старшина, вся площадь как на ладони. Если поставить пулемет на крыше, то лучше позиции можно и не искать. Да, по линии контрразведки сведений о каких либо готовящихся акциях не поступало, но чем черт не шутит. А если все-таки будет нападение? Не факт, далеко не факт. Еще есть время и надо бы еще раз все проверить.

Утром, когда со Студеникиным они осматривали эту зону, Арбенов предложил проверить подвал и чердак дома, но майор был категорически против этого, потому что командование требовало действовать аккуратно, не вызывая недовольства населения и органов власти. Но ведь управдом, или как он там у них называется, это не власть, и если они его побеспокоят, то ничего страшного не произойдет! Нет, сказал майор, категорически запрещаю вступать в контакт и беспокоить жителей дома. Только наружный осмотр, и только патрулирование своей зоны. Это личный приказ подполковника Щетинина.

Значит, надо поговорить с подполковником, должен же он понять, что вреда от перестраховки не будет и еще есть время. Арбенов подал знак рукой Чердынскому и тот догнал его уже за углом дома. Куда путь держим? – поинтересовался Феликс и, услышав ответ, воскликнул:

– Правильно, командир! Чем черт не шутит, а это самая удобная позиция!

Они вошли в парадный подъезд, прошли мимо консьержа и поднялись на верхний этаж и уже были на чердаке, как вслед за ними поднялся человек в штатском и что-то стал говорить возмущенно по-румынски. Плюнь ты на него, сказал Чердынский, когда Арбенов попытался объяснить румыну их действия, все равно он по-русски не понимает. А лучше пошли его подальше. Они разошлись в разные стороны и начали осмотр, и вскоре Чердынский закричал радостно из дальнего угла:

– Есть, командир! Нашел! – Он держал в руке немецкий пулемет МГ-10 и на куске мешковины у его ног лежали два запасных магазина. – Боезапас-то жидковат! – заметил Феликс, – хотя, человек на полста хватило бы.

– Больше и не надо, – сказал Камал. – выпустил бы два диска и ушел, пока суматоха. – Он посмотрел на часы. – Ты бы как сделал, пришел заранее или за две-три минуты до начала? То-то, сейчас без пяти и скоро начнется, так что, давай, приготовимся к встрече гостей.

– Да, уж! Заслуживаем благодарности, а, командир! – и только он произнес это, как появился на чердаке давешний румын и вслед за ним Студеникин с Щетининым и капитан из штабных. Подполковник был взъерошенный и злой, как черт, и сразу начал кричать, и извинялся перед румыном. Студеникин, как ни в чем ни бывало, осматривал место тайника и что-то записывал в блокнот.

– Мы делали свою работу, и есть результат, товарищ подполковник! – старшина Арбенов сдерживал себя, но все-таки в его словах была неприязнь, и Щетинин разошелся еще больше.

– К такой-то матери ваш результат! – кричал он. – Мне за этот результат уже влетело! Вы знаете кто этот человек? То-то! Майор Студеникин, совсем твои люди разболтались, кому возражают? Ты, старшина, немедленно напиши рапорт, подробный рапорт мне на стол. Как нарушил приказ и почему! Я разберусь с вами!

– Приказ приказом, товарищ подполковник, а что вы на это скажете? – старшина показал на немецкий пулемет в руках Чердынского. – Были бы трупы, и трупы гражданские, а за это по головке не погладили бы!

– Майор Студеникин! – заорал подполковник, спускаясь в люк. – На гауптвахту их, обоих! Дожились, солдаты указывают офицерам! Мать вашу так!

Студеникин, спускаясь в люк, укоризненно покачал головой, и Чердынский матюгнулся ему вслед:

– Начальнички, ёфта-кофта! Всю обедню испортили! Еще пять минут и мы взяли бы их, командир! Да-а, по-моему, мы круто вляпались, а, командир?

– Не бери в голову, – сказал Арбенов, прислушиваясь. На площади заиграл духовой оркестр. – Остынут, потом разберемся. Ты вот что, будь пока здесь, я пришлю Саватеева с парой бойцов, пусть посидят в засаде. Результата не будет, но на всякий случай. Потом иди на площадь, потолкайся там, может, кого и высмотришь.

Пока Арбенов писал рапорт и дожидался решения начальства, мероприятие закончилось, площадь опустела, и в открытое окно доносились детские голоса и крики мороженщиков. Студеникин вышел в коридор с озабоченным видом, подошел к старшине и, помявшись, сказал:

– Ох, и разошелся наш начальник! Всех сгною, всех разгоню! Ощетинился Щетинин, спасу нет. Ты это, Камал, переписал бы рапорт! Дослужили бы уж как-нибудь, скоро ведь все кончится. Что ты там написал-то?