Добыча хищника (СИ)

Горячая вода бежала по моему телу, пока я стояла в душевой кабинке, упершись ладонями в стену. Из-за шума воды я почти не слышала собственных мыслей, но вот чувства бились во мне с ревом морских сирен.

Любые прикосновения к собственной коже были предательством, ведь ее должны были касаться совершенно другие руки – его руки.

Подставив под струи воды голову, я долго стояла неподвижно, будто смывая с себя воспоминания. Но чего бы я уже никогда не смогла забыть – его стон, когда я провела ладонями по его животу.

Нет-нет-нет…

Надев рубашку на голое тело, я расстегнула только верхние пуговицы, освобождая горло – мне катастрофически не хватало кислорода. Мокрые волосы разметались по плечам тяжелыми русыми волнами. Я натянула черные брюки и вышла из душа босая, оставляя на полу влажные следы.

Подобрав блокнот, я села к огню, скрестив по-турецки ноги.

Мне следовало подумать, как спасти человечество. Следовало…

Ожидая чужака, я внезапно опрокинулась на спину и растянулась на тонком тугом ковре. Уставившись в потолок, я думала обо всем сразу. Оставив блокнот на груди, я раскинула в стороны руки, будто меня в ту же секунду должно было унести течение. Я плыла бы вечно в страну сказок и разноцветных радуг, в беспечный мир кисейных берегов и сахарной ваты. Почему нельзя закрыть глаза и проснуться в той славной реальности, когда мы – люди – были одиноки во вселенной, строили шаттлы, запускали в космос всякую дребедень, вроде светового меча, журнала «Плейбой» и пиццы[2].

… вернуться бы в то время, когда я ходила в школу…

… ругалась с Гелей по пустякам…

… проводила слишком много времени за просмотром «Русский ниндзя».

Я горько рассмеялась.

Оправились бы мы от всего того, что с нами случилось, даже, если бы это закончилось? Смогли бы мы перестать вести разрушительные войны, убивать нашу планету, ненавидеть друг друга?

Что мы, в принципе, пытаемся спасти?

В этом мире нет ничего кроме ненависти.

Я втянула воздух носом, слушая, как трещат в камине поленья, как тиха ночь за окном и как в монастыре, что стоит за рекой, стонет ветер.

Мои высокопарные мысли неожиданно разбились о действительность – Тайгет Касар перешагнул через меня и остановился. Он был снова одет, но это ничуть не спасло меня от чудовищного осознания – черт возьми, он только что переступил через мои бедра и теперь я лежу между его ног!

Он медленно опустился на колени, а затем облокотился на вытянутые ладони по обе стороны от моего лица.

– Мы начнем с прикосновений, Эля.

– С чего? – признаюсь, до этого момента я даже не дышала.

Вместо объяснений, он потянулся к моей руке. Я наблюдала за этим с таким отчаянием, будто мне под кожу вводят иглу. Его пальцы слегка задели рукава рубашки, и я с шипением втянула раскаленный воздух.

Когда его пальцы скользнули по обнаженной коже моего запястья, мы оба замерли.

Это длилось целую вечность – я слушала, как стучит мое сердце.

Его указательный и средний палец повторили рисунок моих вен и прочертили линию на безвольной ладони.

– Это линия жизни… – прошептала я сухими от волнения губами.

Его взгляд вернулся к моему лицу. Его ресницы слегка опустились – он посмотрел на мои губы.

– …говорят, если она длинная, то жизнь тоже будет длинной…

– Предрассудки.

Ну, разумеется. Что еще он мог сказать?

– Там есть еще линии ума и сердца.

– Функционально они нужны, чтобы сжимать и разжимать руку.

– Ты зануда, – мягко, но язвительно сказала я.

Он был серьезен – дьявольски серьезен.

Его пальцы с настойчивостью скользнули по моей ладони вверх и переплелись с моими пальцами. Это было настолько интимно, что я не смела оторвать взгляд он наших рук, будто мне явили величайшее волшебство на свете.

Он проделал тоже самое и с другой моей рукой, а затем протолкнул колено между моих ног.

Я почувствовала вес его тела – он опустился на меня.

В моей жизни ни один парень не позволял себе ничего подобного.

– Спокойно, Эля, – его голос снова сочился напряжением, – я не трону, если ты не будешь дергаться. Скажи мне еще какую-нибудь глупость.

Его слова очень сильно разнились с тем, что он делал – прижимался ко мне своим твердым, напряженным, как струна, телом.

– Глупость?

Он склонился надо мной… к самым губам.

– Да.

– Не знаю, что… я… – всхлипнула, когда он коснулся моей щеки носом и губами.

– Сейчас, Эля…

Подтянул наши руки к моей голове и до боли вжал в пол. Ахнув, я поспешно выпалила:

– Какая температура в космосе?

– Минус двести семьдесят по Цельсию.

– Сколько планет в солнечной системе?

– Восемь.

– На Марсе живут марсиане?

Я почувствовала, как его губы шевельнулись, он улыбнулся.

Он медленно поднял голову и заглянул мне в глаза.

– Я, кажется, уже выиграл эту викторину, Эля.

Наши губы соприкоснулись – распахнулись навстречу друг другу, будто жажда испытать, попробовать, почувствовать была единственной движущей силой между нами. К черту гравитацию и силу притяжения – теория Большого взрыва ничтожна по сравнению с тем, что случилось в этот момент.