Добыча хищника (СИ)

[1] Всемирно известный трюк французского канатоходца Филиппа Пети, который в 1974 году прошел по канату, натянутому между Северной и Южной башнями-близнецами Всемирного торгового центра в Нью-Йорке.

[2] Примечание автора: эти вещи действительно запускали и доставляли в космос в разное время.

Глава 18

Сейчас я занималась очень важным делом – брала удар на себя.

Никто бы не сделал этого лучше.

И это продлилось миллионы световых лет, не иначе. Какая-нибудь звезда успела взорваться, превращаясь в сверхновую.

Пока его губы двигались поверх моих – я умирала и возрождалась сотни, а может тысячи или миллионы раз.

Затуманенный наслаждением взгляд вернул меня к жизни, заставив сделать глубокий вдох – мы оба дышали, как сумасшедшие.

– Осталось восемь, Эля, – услышала я его голос.

… а затем он просто исчез, оставив меня на полу.

Оглушенная, едва способная соображать, я судорожно глотала кислород.

Закрыв лицо руками, я стиснула зубы, чтобы удержаться от самого большого искушения на свете – попросить его вернуться. Кричать его чертово имя, кричать до хрипа, пока его губы снова не сомнут мои.

А затем спустя много бесцельных минут, спустя миллиарды прожитых мгновений, когда мир менялся вокруг, оставляя неизменным только то, что отныне я чувствовала, на горизонте снова вспыхнул рассвет.

Необычайно яркий, как мазок алой краски, он разлился над темной Волгой, высвечивая конструкцию арочного моста, соединяющего два берега. На башнях и в куполах монастырских зданий заиграл несмелый свет.

Когда я вышла во двор, натягивая куртку, меня уже ждали.

Из кабины военного грузовика соскочил на землю Шилов. Мы обменялись взглядами – кажется, он испытывал ко мне странную смесь чувств: от брезгливого отвращения до иррационального восхищения.

Плевать.

Я забралась в фургон и уселась на лавку, сохраняя на лице хмурое и неприветливое выражение. Я не желала, чтобы меня трогали. Кажется, я не просто оказалась в пасти глубоководного удильщика, я позволила ему меня сожрать, добровольно.

Сев на противоположную лавку, Шилов криво усмехнулся:

– Что значит «осталось восемь»?

Я сжала кулаки, пряча взгляд.

Полковник слышал каждое слово, произнесенное нами. И видел, пожалуй, достаточно.

– Бусин в четках.

– Каких бусин?

– Это вас не касается, – я склонилась к коленям, обхватывая их руками.

– Ошибаешься, Эля.

Я спрятала лицо в сгибе локтя, чувствуя себя раздавленной, униженной и одинокой.

Когда мы вернулись на базу, Шилов дал мне лишь десять минут, чтобы привести в порядок мысли и переодеться. Мне бы понадобилась целая вечность, на самом деле.

Когда я оказалась в лаборатории, Инна усадила меня на кушетку, перетянула жгутом руку, чтобы взять кровь.

– Мы должны посмотреть, как реагирует твой организм на метку, – сказала она сухо, – еще ни одна девушка не прожила так долго.

Это она не со зла, конечно.

Закончив, она положила руку мне на плечо и заглянула мне в глаза:

– Ты молодец, Эля. Ты не сделала ничего, за что тебе бы следовало стыдиться.

Она стянула перчатки, сопровождая меня к двери, за которой меня ждала экзекуция пострашнее. Я должна была встретиться с членами команды.

Однако, за дверью меня ждал один Галоян.

Черт бы его побрал.

Выражение его лица говорило само за себя: он был раздражен и крайне разочарован.

Слегка помятый, с покрасневшими глазами, свидетельствующими о том, что он не спал всю ночь, он выглядел, как восставший зомби и единственное, что он желал, наверно, выклевать мне весь мозг.

– Пойдемте со мной, Эля, – и покуда мы брели по коридору к кабинету, который он делил с Сухановым, он шипел: – Вам выпала такая возможность, Черникова! Вы просто… даже представить не можете, какие тайны он может раскрыть, какими обладает возможностями, что знает о Вселенной, но… вы… о, вы способны только на то, чтобы говорить ему всякую чушь! Ваши методы… Боже, вы редкостная дура!

Я еще не вошла в его кабинет, а слушать это дальше у меня отпало всякое желание.

– Вам следовало самому поехать туда и поговорить с ним с глазу на глаз обо всех этих тайнах мира, – протянула я до того небрежно, что Галоян, опешив, обернулся ко мне.

– Я бы и поехал, – поджав от злости верхнюю губу, процедил он. – Но у вас есть то, в чем он сейчас нуждается.

– Редкий ум и эмпатия?

Зрачки Галояна расширились. Похоже, я почти довела его до бешенства.

– Неужели вы тешите себя мыслью, что он оставит вас в живых? – и на секунду у него на лице промелькнуло выражение полнейшего превосходства, будто он знал то, чего я не знаю.

Распахнув кабинет, он нетерпеливым жестом пригласил меня войти.

Когда я несмело вошла, подумывая, на самом деле, просто сбежать, Давид подошел к своему столу и указал мне на кресло:

– Садитесь.

– Это зачем? – я спрятала руки в карманы толстовки, потому что меня начало потряхивать от волнения.

– Покажу вам кое-что.

Сердце у меня тревожно забилось.

– Быстрее, Элеонора, у нас совещание через десять минут. Видео длится не дольше семи.

Встав за креслом, он зловеще опустил на его спинку ладони, а когда я села, склонился через мое плечо, чтобы запустить проигрыватель: