Добыча хищника (СИ)

Ох, он читал мои мысли. Прищур его серых глаз был гораздо мощнее рентгеновского излучения. «Один из них убил твою сестру, – говорил этот взгляд. – Тебе посчастливилось не увидеть, что он сделал с ней и как именно».

Крылов вытащил из кармана флягу и, не смущаясь, сделал много жадных глотков:

– Что? – спросил он, замечая всеобщее недоумение.

– Зато ему нет равных, – хмыкнул в оправдание старшего товарища Воробей.

– Если нужно создать световой меч как у Дарта Вейдера, который искромсает любого пришельца, это ко мне, – сказал он. – Но вот эта вся чехарда с кровью… гм, разбудите, когда я вам понадоблюсь.

Услышав про сон, Севастьянов отвлекся от экрана и взглянул на меня поверх очков:

– Эля, вам нужно отдохнуть.

– У меня будет просьба. Не знаю, насколько это сложно…

– Что нужно, Эля? – голос Константина был спокойным и твердым, будто он был готов исполнить любой мой каприз.

– Вы знаете кто такой Василий Верещагин?

Суров напрягся.

– Его нужно привезти?

Он был готов доставить сюда даже Святой Грааль, но какого-то мужчину… гм…

– Он умер, вообще-то, – выдавила я.

– В армии не изучают русских живописцев? – широкая улыбка озарила лицо Воробей, но тотчас померкла, когда Константин метнул в него выразительный взгляд.

– Нужна его картина. Коллекция его работ хранилась в Третьяковской галерее, – и я смутилась сильнее, когда среди всеобщего молчания Крылов снова припал к фляге.

Взгляды присутствующих метнулись к не менее обескураженному Сурову. Он коротко пожал плечами:

– Это тебе зачем?

– Идея для подарка.

– Прости?

Кажется, затих даже медицинский холодильник, дребезжащий в углу.

– Хочу подарить Таю одну из картин этого художника.

Суров, до сего момента сидящий в кресле, поддался вперед, пронзая меня страшно потемневшим взглядом. Ничего не говоря, он поднялся, в пару шагов преодолел расстояния до Крылова, молча выхватил его флягу.

– У твоего дружка день рождения? – глухо спросил он, делая глоток и морщась от крепости пойла.

– Это вроде троянского коня, товарищ-подполковник, – с ноткой обиды произнесла я. – Надеюсь, мой дружок не читал «Одиссею».

[1] Семья вампиров из серии романов "Сумерки" Стефани Майер.

Глава 21

Мне нравился полумрак комнаты, треск поленьев в камине, запах можжевельника и дыма, уютные кресла, повернутые друг к другу, маленький коврик между ними и, конечно, атмосфера мнимого уюта, по которой я очень соскучилась.

Теперь в этой комнате кое-что изменилось.

Предмет, затянутый в черную упаковочную бумагу, – привет от всего человечества.

Я надела теплые носки и мягких свитер с легинсами. Мои волосы были распущены. Я сидела на полу и пила горячий глинтвейн – приготовила его сразу, как меня сюда привезли.

Я врала себе, что вовсе не жду его.

«Нет-нет-нет, Эля, – говорила я себе снова и снова, пока эти мысли не закружили надо мной воронкой, – ты совсем… совершенно… безоговорочно не можешь оказаться влюбленной в него».

Мы все еще враги. Мне положено ненавидеть его.

Мне положено искать способы убить его.

Когда каждую секунду он отказывался от моей смерти, я каждую секунду просила смерть для него.

Его появление было мягким и почти невесомым. Оно коснулось меня нежно, давая привыкнуть к присутствию чудовища, которое двигалось нарочито медленно и расслабленно – Тайгет Касар заставлял все жилы в моем теле натягиваться и трепетать от ощущения опасности.

Воплощение всех девичьих грез – Боже, он был самым красивым мужчиной на свете. Особенно сегодня: черная рубашка, брюки, ремень, туфли и часы – стандартный набор английского джентльмена, но, мать его, он выглядел сногсшибательно.

Я пару секунд просто смотрела на него, пытаясь хоть как-то скрыть свое замешательство.

– Прости, я не знала, что у нас светский раут, – наконец, выдавила я. – Или это по случаю похорон?

Мефистофель, выбравшийся из адской топки, выглядел бы куда дружелюбнее.

Обожаю, когда его мрачность разбивается вдребезги.

Иногда он будто не знает, как реагировать на мои глупости. Может, они просто нравятся ему?

Его взгляд – острый, как бритва – смягчается.

– Только не говори, что это первое, что попалось тебе под руку, – язвительно произнесла я.

Тай все еще колючий и злой, но с каждым мгновением я ощущаю, как в его взгляде нарастает желание. Он окидывает меня взглядом – таким голодным, что я закусываю губу.

– Я эстет.

Его голос обладает приятной глубиной. До дрожи.

– О, тогда тебе понравится мой подарок, – поставив кружку на пол, я поднялась: – Не буду просить тебя закрыть глаза, ты станешь подглядывать.

Картина стояла на полу. Не заметить ее было невозможно.

Я медленно распаковала ее и отошла, давая Таю оценить зрелище.

Он изогнул бровь, коснулся указательным пальцем своих губ, изображая задумчивость. Конечно, он оценил композицию: гора черепов, черные вороны, пустыня и разрушенная павшая крепость.

– Нравится? – поторопила я. – Это «Апофеоз войны», – я торжественно прочла надпись на раме: – «Посвящается всем великим завоевателям: прошедшим, настоящим и будущим».

Разумеется, Тай уловил не только сарказм, но и адское волнение, которое я больше не могла скрывать.