Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть

Одним из своеобразных последствий скачка цен в 1973 г. было появление новой сферы деятельности — прогнозирования цен на нефть. До 1973 г. в этом не было необходимости — цены менялись на центы, а не на доллары, и в течение многих лет оставались более или менее постоянными. Однако после 1973 г. прогнозированию был дан мощный толчок. Колебания цен стали решающим фактором не только для всех отраслей энергетики, но и для потребителей, для множества предприятий, от авиакомпаний до банков, сельскохозяйственных кооперативов, правительств и вообще для всей мировой экономики. Теперь прогнозированием цен, казалось, занимались все. Это делали нефтяные компании и правительства, центральные банки и международные организации, брокерские фирмы и банкирские дома, что напоминало рефрен песенки Коула Портера[43]: «Это делают птички, это делают пчелки, даже дрессированные блохи делают это».

Этот вид прогнозирования, как и прогнозирование вообще, в экономике был одновременно и искусством, и наукой. Основное место в нем занимали суждения и допущения. Более того, на его характере сказывалось огромное влияние сообщества, в котором оно велось. Таким образом, прогнозирование представляло собой и психологический, и социологический феномен, отражавший влияние главных действующих лиц, а также тот инстинктивный поиск уверенности и спокойствия, которые в шатком мире неопределенности стремились обрести различные группы и лица. Конечным результатом часто была четко выраженная тенденция к достижению консенсуса, даже если его направленность полностью менялась каждые пару лет.

Конечно, к концу 1978 г. такой консенсус присутствовал во всем сообществе нефтяных аналитиков и в среде тех, кто принимал решения на основе их прогнозов. Несмотря на то что к началу или в середине 1980-х гг. Аляска, Мексика и Северное море давали на мировые рынки от 6 до 7 млн баррелей в день, эти новые источники послужили лишь дополнением и выступили в роли медлительного Фабия, сдерживая и отодвигая неизбежный дефицит и час расплаты. Вероятность нового нефтяного кризиса примерно лет через 10, во второй половине 1980-х гг., когда спрос достигнет предела предложения, была чрезвычайно велика. На обычном языке это означало, что между спросом и предложением возникнет «энергетический разрыв», т.е. нехватка нефти. В соответствии с экономической наукой такая разбалансированность устранялась путем серьезного повышения цен и вела ко второму нефтяному кризису, подобному случившемуся в начале 1970-х. Хотя в прогнозах и присутствовал некоторый разброс мнений, по главным направлениям наблюдалось существенное единогласие, независимо от того, исходило оно от нефтяных корпораций, ЦРУ, западных правительств, международных агентств, известных независимых экспертов или самой ОПЕК. Единодушны были не только прогнозисты, но и те, кто принимал решения и полагался на прогнозы, выбирая способ действий в политике и размещения инвестиций.

Общим важнейшим фактором, лежавшим в основе этого общего мнения, была вера в «железный закон» — т.е. в неизбежную тесную связь между темпами экономического роста и темпами потребления энергии и нефти. Если экономический рост составлял 3–4% в год, как вообще предполагалось, то и спрос на нефть будет также ежегодно расти на 3–4%. Другими словами, доход был главной определяющей в потреблении энергии и нефти. И фактические данные в 1976, 1977 и 1978 гг., казалось, подтверждали эту оценку. В эти последние три года экономический рост после глубокого спада снова возобновился и составил в среднем 4,2%, а спрос на нефть вырос в среднем примерно на 4%. Вырисовывавшаяся картина будущего мира была проекцией тогдашних обстоятельств: подъем экономики будет по-прежнему опираться на растущий объем нефти. Экономический прогресс в развивающихся странах должен был увеличить этот спрос. Будущие результаты энергосбережения не учитывались. Сцена для повторения событий 1973 г. была готова.

Ахмед Заки Ямани, главный сторонник долгосрочной стратегии для ОПЕК, начал отходить от своей постоянной защиты стабильности цен и выступил за регулярные небольшие повышения, что способствовало бы энергосбережению и разработке альтернативных источников энергии. Это, говорил он, имело бы гораздо более желательный и менее дестабилизирующий эффект, чем насильственное повышение цен, которого все ждут. «На основании наших исследований и надежных источников, с которыми я ознакомился, — сказал он в июне 1978 г., — можно уверенно сделать вывод, что где-то в середине 1980-х гг., если не раньше, наступит дефицит предложения нефти. ...Что бы мы ни предпринимали, это время приближается».

Ямани высказывал точку зрения, уже ставшую общей в информированных кругах и экспортеров, и импортеров нефти. Даже в Вашингтоне некоторые, видя падение реальной цены на нефть и растущий спрос, уже считали, что скорейшее умеренное повышение цен значительно бы облегчило трудности в дальнейшем. Лет через 10, годом раньше или позже, развязка, безусловно, должна была наступить.