Добыча золотого орла. Пророчество орла

— Этот ублюдок мой! — заорал Макрон и, резко выбросив вперед руку с мечом, засадил клинок в горло одному из пиратов. Тот начал заваливаться назад, схватившись левой рукой за рану в тщетной попытке унять хлынувшую кровь, но, уже осев на пол, ухитрился вонзить меч в пах Секунду. С истошным криком тот повалился на пирата, отчего клинок вошел еще глубже. С открытым ртом он откатился к стене, и Веспасиан метнулся было в проход, но Катон удержал его за руку:

— Нет, командир. Позволь мне.

Прежде чем префект успел возразить, Катон проскочил мимо и, выставив перед собой щит, налетел на пирата, находившегося на его пути. Для финтов и приемов не было ни времени, ни места: он просто столкнулся с врагом что было силы, так что удар отдался в предплечье, ткнул перед собой мечом, повернул клинок в ране и рванул на себя. Пират, захрипев, отшатнулся, а потом рухнул на пол. Выпавший меч звякнул о плиты, поверженный враг поднял руку, моля о пощаде. Другие пираты, пятясь перед римлянами, тоже побросали оружие и подняли руки.

Веспасиан похлопал по плечу последнего бойца:

— Карауль этих… Макрон!

— Да, командир?

— Давай за Минуцием!

— С удовольствием!

Оттолкнув пиратов с дороги, Макрон припустил к дальней лестнице, взбежал по деревянным ступеням и пропал из вида.

— Катон, со мной!

С мечом наготове Веспасиан приблизился к двери, из-за которой за миг до этого появился Минуций. Катон, следовавший вплотную за ним, через плечо префекта заглянул в большую комнату. В дальнем углу у длинного стола находились Телемах с сыном. У ног Аякса стоял на коленях со связанными руками трибун Вителлий, его голова была запрокинута назад, к горлу сын пиратского вождя приставил острый кривой клинок.

Сопровождаемый Катоном, Веспасиан медленно вошел в комнату.

— Ни с места! — предостерег Телемах. — Еще один шаг — и ваш трибун умрет!

Взглянув на Веспасиана, Катон приметил насмешливый блеск в его глазах, прежде чем префект ответил:

— Как я понимаю, ты хочешь поторговаться.

Телемах кивнул:

— Жизнь твоего трибуна за две: моего сына и мою.

— Правда? По-моему, ты ошибаешься, принимая меня за того, кто даст хоть что-то за этого трибуна.

Телемах нахмурился:

— Я не шучу. Убью не задумываясь.

— Да кто бы возражал. Он ведь изменник.

На миг все замерли. Телемах сузил глаза, пытаясь сообразить, не блефует ли префект, а потом, положив руку на плечо сына, сказал:

— Ну-ка пусти ему немного крови.

Аякс с усмешкой слегка провел лезвием по шее трибуна, и тот взвыл: вниз потекла тонкая струйка крови.

— В следующий раз ему конец, — предупредил Телемах.

Веспасиан опустил щит на пол и, опершись на него, спокойно сказал:

— Давай не тяни. Кончай его.

Вителлий воззрился на префекта в смертельном ужасе.

— Во имя милосердия… — сдавленно прохрипел он.

Веспасиан слегка пожал плечами:

— Извини, трибун. Я бы и рад тебе помочь. Но ты ведь знаешь правила: никаких переговоров с пиратами. И потом, я ведь не тебя спасать сюда явился. Я явился за тем же, за чем и ты.

— Ублюдок… — прошипел Вителлий.

Телемах наконец понял, что жизнь заложника для префекта ничего не стоит, схватил со стола флягу с ламповым маслом и швырнул ее в горящую жаровню. Фляга, ударившись о решетку, разбилась вдребезги, масло с шипением пролилось в огонь, тут же полыхнувший выше и ярче. Остальные непроизвольно отпрянули от повеявшего на них жара, а Телемах, открыв шкатулку, схватил свитки и, сделав три быстрых шага к огню, поднял их над ним и повернулся к Веспасиану.

— Ладно, тогда давай так — свитки за наши жизни. — Веспасиан шагнул вперед, и Телемах подался ближе к огню. — Мне так долго не выдержать, римлянин. Еще раз говорю: свитки за наши жизни. Ты нас отпустишь. Или сейчас же даешь мне слово, или свитки сгорят!

Веспасиан сжал пальцами край щита:

— Я не могу тебя отпустить.

— Тогда ты упустишь свитки! — Телемах скривился, ибо огонь лизнул ему руку. — Последняя возможность, римлянин.

Катон переводил взгляд с одного из них на другого и видел, что оба были полностью сосредоточены на своем. Сначала ему трудно было поверить, что Веспасиан вдруг оказался столь безрассудным, но потом его осенило. Если свитки сгорят, а Вителлий погибнет, то и всю вину можно будет возложить на покойника. У него на руках имеется письмо Вителлия с изложением его планов. А вот он, Катон, при таком раскладе будет обречен, как только Нарцисс узнает об уничтожении свитков. Да и Макрон, несомненно, разделит его судьбу.

Катон выступил вперед.

— Подожди! — Телемах и Веспасиан повернулись к нему. Он торопливо продолжил: — Свитки в обмен на жизнь твоего сына.

— Я на это не пойду, — процедил Веспасиан сквозь сжатые зубы.

— Командир. Для тебя это единственный способ заполучить и свитки, и Телемаха…

— Мой сын… — промолвил пиратский вожак, размышляя вслух, и покосился на Аякса. Катон понял, что не ошибся: слабым местом сурового морского разбойника была отцовская любовь. Взгляд Телемаха переместился к Веспасиану.

— Ну? Свитки за сына?

Веспасиан смотрел на него молча, холодными, безжалостными глазами. Аякс повернулся к отцу:

— Не надо! Я не хочу, отец! Не делай этого!