Добыча золотого орла. Пророчество орла

— «Черепахой»? — Туллий в изумлении покачал головой. — Быть того не может!

— Это чистая правда, можешь спросить любого из моих солдат. Вот одна из причин, почему нам пришлось отойти: у нас не было ни малейшей возможности их остановить. Стой мы на месте, они очень быстро разорвали бы нас в клочья.

— Точно так же, как и всех нас на берегу реки, — задумчиво промолвил Максимий. — Оставалось или отступить, или сложить головы. Им потребовалось бы не так много времени, чтобы всех нас вырезать.

Остальные центурионы осторожно переглянулись и продолжили есть в молчании. Нарушил тишину Антоний:

— Эй, раб!

— Да, господин.

— Есть еще колбаса?

— Да, господин. Вот, одна осталась… — Он взглянул на Максимия, ожидая указаний. — Господин Максимий?

— Что? — раздраженно буркнул Максимий, повернувшись к нему. — Чего тебе надо?

— Э-э-э… колбаса, господин.

Раб кивнул в направлении центуриона Антония, державшего наготове котелок.

Максимий улыбнулся и согласно кивнул:

— Конечно, пусть угощается. Он у нас растет, ему нужно хорошо питаться.

— Спасибо, командир, — промолвил повеселевший Антоний, не отводя взгляда от сковороды с колбасой, и подставил свой котелок к ее краю, так чтобы кусок жарившейся на костре колбасы свалился прямо туда. Однако сковорода качнулась, и вожделенная колбаса упала в огонь.

— Проклятье! — заорал Антоний, видя, как обгорает в огне последний кусок.

Все остальные покатились со смеху.

— Будем считать это жертвоприношением, — с усмешкой промолвил Максимий. — Подношением… хм, какое божество нам следует почтить?

— Фортуну? — серьезным тоном предположил Макрон. — Потому что удача прямо сейчас требуется нам, как никогда.

Он кивком указал за плечо Максимия, и, повернувшись в указанном направлении, центурионы увидели команду солдат, маршировавшую мимо сонных бойцов Третьей когорты.

— Дознаватели! — Феликс плюнул в огонь. — Это ж надо, притащиться и испортить такой завтрак!

Когда приблизился патруль, возглавляемый оптионом личной стражи легата, все умолкли. Солдаты остановились неподалеку от центурионов, сидевших вокруг костра, и оптион выступил вперед.

— Ты центурион Максимий, командир?

— Да.

— Тебе придется пойти с нами. У командующего есть к тебе вопросы.

— Понятно.

На миг Максимий уныло повесил голову, но тут же собрался с духом, подтянулся и кивнул.

— Ладно… ладно, идем.

Он поставил на землю котелок, поднялся на ноги, отряхивая крошки с перепачканной туники, и даже ухитрился выдавить из себя улыбку.

— Бывайте, ребята. Туллий…

— Да, командир?

— Остаешься пока за меня. Проследи за когортой, чтобы был полный порядок. Вернусь, проверю.

— Есть, командир.

Оптион кивнул в направлении группы палаток, установленных в центре лагеря.

— Иду, иду, — проворчал Максимий, заметно раздраженный такой непочтительностью младшего по званию.

Центурионы молча проводили взглядами командира когорты, удалявшегося под конвоем. Максимий держался прямо и вышагивал, словно по плацу.

— Бедолага, — произнес Катон так тихо, что слышать его мог один Макрон. — На этом конец его карьере, верно?

— Да, — отозвался Макрон. — Если на свете еще есть хоть какая-то справедливость.

Глава 15

Оптион и надсмотрщики привели Максимия назад только час спустя. Туллий выполнил приказ, и легионеры были готовы к смотру. За отпущенное им короткое время солдаты сделали все возможное, чтобы выглядеть как можно лучше. Завидев приближающегося командира когорты, Туллий громко скомандовал «Смирно!», и солдаты дружно вытянулись в струнку, глядя перед собой. Центурионы стояли перед своими подразделениями, а по обе стороны от каждого расположились оптион и знаменосец. Когда Максимий и его сопровождающие подошли ближе, Катон заметил, что вид у командира когорты напряженный и мрачный. Видимо, разговор был нелегкий. Он кивнул Туллию и, даже не взглянув на солдат, тихонько приказал ему распустить строй.

— Когорта, разойдись!

Солдаты покинули строй и разошлись обратно по спальным местам. От Катона не укрылось, что многие недовольно ворчали на командиров, мол, они сами не знают, что им надо: то затевают построение, как для смотра, то отменяют. Нет бы дать людям отдохнуть. Молодой центурион уже усвоил, что таков армейский уклад: солдата непременно нужно чем-то занять, ведь безделье — злейший враг дисциплины. Но сейчас случай был особый: люди измотаны, голодны, и их возмущение казалось вполне понятным. Но даже при этом…

Катон пригрозил жезлом паре солдат, чье ворчание достигло его слуха.

— А ну, тихо!