Добывайки

– Но куда мы пойдём? – в полном недоумении спросила Хомили. Сколько раз, подумала она, ей приходилось задавать этот вопрос!

– Туда, где нам место, – ответил Под.

– А где нам место?

– Ты знаешь это не хуже меня, – сказал Под. – Там, где тихо и спокойно, в каком-нибудь укромном уголке, который человекам не найти.

– Ты имеешь в виду эту мельницу?

– Да. Думаю, она нам подойдёт, – сказал Под. – И я следую примеру Спиллера – а уж его-то ни один из человеков не видел. Там есть доски, вода, мешки, зерно и та еда, которую готовит для себя мельник. Там можно устроиться в доме и гулять под открытым небом. А если Спиллер будет держать свою барку наготове, что помешает нам приплывать сюда иногда вечерком за добычей? Ты согласен со мной, Спиллер?

Спиллер кивнул. Снова наступила тишина.

– Но ведь не сегодня, Под, нет? – сказала Хомили; у неё сделался вдруг очень усталый вид.

Под покачал головой.

– И не завтра. Нам понадобится несколько дней, чтобы нагрузить барку, и мы не станем спешить. Если мы будем осторожны и погасим огонь, им и в голову не придёт, что мы вернулись. Погода стоит хорошая, и делается всё теплей. Нет нужды пороть горячку. Я сначала хорошенько там всё осмотрю, прикину, что нам будет нужно… – Под тяжело поднялся на ноги и потянулся. – А сейчас главное, – сказал он, сдерживая зевоту, – поспать. Часов двенадцать, не меньше.

Подойдя к шкафчику, он взял с полки тарелку и медленно, методично стал собирать золу, чтобы засыпать тлеющий уголь. В комнате стало темней.

Внезапно Хомили сказала:

– А можно нам попробовать лампочку?

– Электрическую? – спросил Под.

– Только один раз, – умоляюще повторила она.

– Почему бы и нет, – сказал Под и подошёл к выключателю у двери.

Хомили задула свечу, и тут же вспыхнул пронзительно-яркий свет. Хомили закрыла глаза ладонями. Арриэтта, часто моргая, с интересом глядела кругом: белая, лишённая теней, комната неприязненно смотрела на неё в ответ.

– Ой, мне это не нравится! – воскликнула Арриэтта.

– Мне тоже, – согласилась с ней Хомили.

– Но что ни говори, папа, – продолжала Арриэтта, словно всё ещё надеялась на признание своих заслуг, – а сами мы никогда бы этого не сделали. Понимаешь, что я хочу сказать?

– Я – да, а вот ты поймёшь, что я хочу сказать, только когда станешь постарше.

– При чём тут возраст? – возразила она.

Под кинул взгляд на Спиллера, затем на Арриэтту. Вид у него был серьёзный, сосредоточенный, казалось, он старательно подбирает слова.

– Видишь ли, тут такое дело, – начал он, – и постарайся взять в толк, о чём я говорю. Скажем, когда-нибудь у тебя будет свой дом. Может быть, и семья – если тебе повезёт встретить хорошего добывайку. Думаешь, тебе по-прежнему захочется водиться с человеками? Да ни за что. – Он покачал головой. – И я скажу тебе почему: ты не захочешь ставить под удар свою семью. И своего добывайку. Понимаешь, что я хочу сказать?

– Да, – ответила Арриэтта.

Она смутилась, не знала, куда деть глаза и руки, и была рада, что стоит лицом к отцу, а к Спиллеру спиной.

– Когда-нибудь нас не станет, – продолжал Под, – некому будет за тобой присматривать, и я говорю тебе сейчас: никогда разговоры с человеками не приводят добывайку к добру. Неважно, какими эти человеки кажутся, о чём они толкуют, что тебе обещают. За всё приходится платить слишком дорогой ценой. Нельзя играть с огнём.

Арриэтта молчала.

– И Спиллер со мной согласен.

Со своего уголка у очага Хомили видела, как глаза Арриэтты наполняются слезами, как она старается проглотить комок в горле.

– Хватит на сегодня, Под, – быстро сказала она, – давай погасим свет и ляжем в постель.

– Пусть она раньше даст нам обещание, – сказал Под, – здесь при электрическом свете, что она никогда больше не заговорит с человеками.

– К чему это обещание, Под… Она понимает… Как в детстве с газом. Давайте скорее ляжем.

– Я обещаю, – сказала вдруг Арриэтта. Сказала громко и внятно и тут же разрыдалась.

– Вот уж это ни к чему, дочка, – сказал Под, быстро подходя к ней, в то время как Хомили поднималась со своего места. – Ни к чему плакать, девонька, я говорил это для твоей же пользы.

– Я знаю, – всхлипывала Арриэтта, прикрыв лицо руками.

– Тогда в чём дело? Ну, скажи нам. Из-за мельницы?

– Нет, нет, – продолжала она рыдать. – Я думала о мисс Мензиз…

– А что с ней? – спросила Хомили.

– Раз я обещала с ней не говорить, кто ей теперь всё расскажет? Она так и не узнает, что мы убежали из тюрьмы, не узнает о Мейбл и Сидни. Не узнает о воздушном шаре. Не узнает, что мы вернулись. Никогда ни о чём не узнает. Всю жизнь она будет спрашивать себя, что с нами случилось. Будет лежать ночью без сна и думать, думать…

Под и Хомили обменялись взглядами поверх поникшей головы Арриэтты. Ни один, по-видимому, не знал, как быть.

– Я не обещал, – внезапно сказал Спиллер хрипло.

Все обернулись и посмотрели на него. Арриэтта отняла руки от лица.

– Ты? – воскликнула она недоверчиво.

Спиллер, потирая ухо рукавом, не отводил от неё глаз.