Добывайки в поле

Увидев их, женщина завизжала, уронила кота и со всех ног пустилась бежать по направлению к большой дороге. Кривой Глаз совсем потерял голову: плюхнувшись на кровать, задрал ноги вверх, словно на полу кишмя кишела какая-то нечисть. Кот, встревоженный всем этим переполохом, одним безумным прыжком взлетел на стенной шкафчик, уронив две кружки, фотографию в рамке и ветку с бумажными розами.

Под и Арриэтта незаметно пробрались по складкам штанины до подъёма на холм – бедро – и дальше, туда, где их уже ждало убежище, но беднягу Спиллера, который толкал и тянул упиравшуюся Хомили, пришлось поднять с пола и опустить в карман. На один ужасный момент Хомили, которую Спиллер крепко держал за руку, повисла, болтая ногами, в воздухе, но тут проворные пальцы мальчика подхватили её и аккуратно спрятали туда же. Ещё секунда – и было бы поздно: Кривой Глаз пришёл наконец в себя и внезапно протянул руку, чтобы схватить её, но, к счастью, промахнулся. («Он отодрал бы нас друг от друга, как банан от грозди», – говорила позднее Хомили.) Со дна кармана ей хорошо был слышен его сердитый крик:

– У тебя их целых четыре штуки! Больно жирно будет! Так нечестно – отдавай двух первых!

Что произошло потом, они не знали: ничего не было видно. Должно быть, началась драка – до них доносилось тяжёлое дыхание, ругань сквозь зубы; карман раскачивался, подпрыгивал и трясся. Затем послышался топот, и они поняли, что мальчик убегает, а Кривой Глаз преследует его, громко проклиная свой ботинок без каблука. Крики постепенно становились всё слабее, вместо них послышался треск сучьев: видимо, мальчик пробирался сквозь живую изгородь.

В кармане было тихо, на всех четверых нашло какое-то оцепенение. Наконец Под, втиснутый вниз головой в уголок, выплюнул набившийся в рот пух и с трудом проговорил:

– Как ты там, Хомили?

Та, зажатая между Арриэттой и Спиллером, не знала, что ответить, но всё же пожаловалась:

– У меня затекла нога.

– Надеюсь, не сломана? – встревожился Под.

– Я её просто не чувствую.

– А пошевелить ею можешь? – спросил Под.

– Ой! – закричал Спиллер, в то время как Хомили ответила:

– Нет.

– Если вы щиплете ту ногу, – сказал Спиллер, – которую не чувствуете, то не удивительно, что вы не можете ею пошевелить.

– Почему?

– Потому что это моя нога.

Шаги мальчика замедлились: похоже, он поднимался в гору, – а немного погодя сел, и в карман опустилась огромная рука.

Хомили принялась всхлипывать со страху, но большие пальцы скользнули мимо неё и нащупали Спиллера. Мальчик откинул клапан кармана, чтобы заглянуть внутрь, и спросил:

– Всё в порядке, Спиллер?

Тот утвердительно пробормотал что-то в ответ, и мальчик спросил:

– Которая из них Хомили?

– Та, шумная, – ответил Спиллер. – Я же говорил.

– У тебя всё в порядке, Хомили? – спросил мальчик.

Хомили испуганно молчала, и большие пальцы снова проскользнули в карман.

Спиллер, уже поднявшийся со дна кармана и стоявший, расставив ноги и прислонившись спиной к вертикальному шву, коротко крикнул:

– Оставь их!

Пальцы замерли.

– Я только хотел посмотреть, всё ли у них в порядке.

– Всё, – сказал Спиллер.

– Мне бы хотелось их вынуть, взглянуть на них. – Мальчик пристально посмотрел в открытый карман и встревоженно спросил: – Вы там не умерли, нет? Все живы?

– Оставь их, – повторил Спиллер. – Здесь, внутри, тепло: ни к чему вытаскивать их на холод. Ты их ещё увидишь, и не раз, когда будешь дома.

Пальцы исчезли, добывайки снова очутились в темноте. Карман закачался – мальчик поднялся на ноги, – а Под, Хомили и Арриэтта покатились в противоположный угол, где оказалось полно чёрствых хлебных крошек, твёрдых как камень.

– Ox! – жалобно воскликнула Хомили.

Арриэтта заметила, что Спиллеру удаётся держаться на ногах, хотя его и шатает из стороны в сторону, и догадалась, что он не впервые путешествует в кармане. Мальчик снова шёл, и карман раскачивался в более ровном ритме. «Подожду чуть-чуть, – подумала Арриэтта, – и тоже попытаюсь встать».

Под решил попробовать разломать крошку хлеба и сунуть в рот. Оказалось, что, если её долго рассасывать, она постепенно делается мягкой и вполне съедобной.

– Дай и мне, – попросила Хомили, протягивая руку.

От пережитого у неё с новой силой разгорелся аппетит. А немного погодя она спросила Спиллера:

– Куда он нас несёт?

– На холм по ту сторону леса.

– Туда, где он живёт со своим дедушкой?

– Ага, – промычал Спиллер.

– Я мало что слышала о лесниках, – сказала Хомили, – и не знаю, что они могут сделать с… скажем, с добывайкой. Да и об этом мальчишке… Что он собой представляет? Я вот о чём хочу сказать: у моей свекрови был когда-то дядя, так его держали в жестянке. Проделали в крышке дырки для воздуха и два раза в день кормили через пипетку…

– Нет, этот мальчик не такой, – сказал Спиллер.

– А что такое «пипетка»? – Под решил, что это какой-то неизвестный ему инструмент.