Добывайки

— Санитарный инспектор не приехал. Во всяком случае, пока брат был там. И им не удалось вызвать крысолова из города, но они нашли человека из местных. Полисмен пришел… — миссис Мей рассмеялась. — Эти три дня миссис Драйвер давала брату настоящий радиорепортаж о том, что происходит внизу. Она любила поворчать, а брат, запертый в своей комнате и больше ей не опасный, перестал быть для нее врагом. Она приносила ему в комнату еду и в первое же утро принесла на подносе всю игрушечную мебель и заставила поставить ее обратно в кукольный дом. Вот тогда-то она и сказала ему про полисмена. Он говорил мне, что она была вне себя от злости. Ему даже жалко ее стало.

— Почему? — спросила Кейт.

— Потому что полисмен оказался сыном Нелли Ранэйкр — Эрни, которого миссис Драйвер не раз гоняла в прежние времена из сада, когда он мальчишкой таскал яблоки с яблони, что растет у ворот. «Подлый, трусливый, дрянной воришка, — сказала она про него брату. — Расселся у меня в кухне, как у себя дома, выложил на стол записную книжку и скалит зубы… Говорит, ему стукнул двадцать один год… наглый, как не знаю что, откуда только такие берутся!..»

— А он правда был, — спросила Кейт, глядя на нее во все глаза, — дрянной воришка?

— Конечно, нет. Не больше, чем брат. Эрни Ранэйкр был прекрасный юноша, с прямой осанкой и прямой душой, гордость всей полиции. И он вовсе не «скалил зубы» над миссис Драйвер, когда она рассказывала ему свою историю, просто когда она описывала Хомили, спящую в постели, он кинул на миссис Драйвер «взрослый» (как говорил потом Крэмпфирл) взгляд, казалось, он хотел ей сказать: «Сильнее разбавляйте ее водой».

— Кого — ее? — спросила Кейт.

— Старую добрую мадеру, наверно, — сказала миссис Мей. — И тетя Софи заподозрила то же самое: она страшно разгневалась, когда узнала, что миссис Драйвер видела нескольких человечков, а она сама, после целого графинчика мадеры, видела всего одного, ну, от силы — двух. Она велела Крэмпфирлу принести все ящики с мадерой из подвала к ней в комнату и составить их у стены в углу, где она сможет, сказала она, за ними приглядывать.

— А кошку они достали? — спросила Кейт.

— Да. Но от нее тоже было мало толку. Это был старый кот Крэмпфирла, рыжий с белыми пятнами. По словам миссис Драйвер, у него было только два желания: удрать из дома или забраться в кладовую, где хранили продукты. «Что там говорить о добывайках, — ворчала миссис Драйвер, ставя на стол тарелку с рыбным пирогом, который она принесла брату на второй завтрак, — им до этого кота далеко: „добыл“ себе в кладовой рыбу и полгоршка сметаны». Но кот недолго пробыл в доме. Первое, что сделали фокстерьеры, которых привел крысолов, это выгнали его оттуда. Ну и шум они подняли, рассказывал брат. Они гоняли кота по лестницам — вверх и вниз, и по комнатам — взад и вперед и так лаяли, что чуть не охрипли. Последнее, что видел брат из окна, — рыжее пятно, которое мчалось через рощу и дальнее поле, а за ним — терьеры, вся свора, как один.

— Поймали они его?

— Нет, — рассмеялась миссис Мей, — он все еще жил у Крэмпфирла, когда туда приехала я, через год. Немного угрюмый и необщительный, но целый и невредимый.

— Расскажите, что было, когда приехали вы.

— О, я там недолго пробыла, — торопливо сказала миссис Мей, — а потом дом продали. Брат никогда больше туда не приезжал.

Кейт подозрительно глядела на нее, покалывая нижнюю губу иголкой.

— Значит, они так и не поймали добываек? — спросила она наконец. Миссис Мей отвела глаза.

— Да нет, не поймали, но… — она заколебалась, — то, что они сделали, было для бедного брата и того хуже.

— Что они сделали?

Миссис Мей отложила иглу и несколько минут молча смотрела на руки.

— Я ненавидела этого крысолова, — внезапно сказала она.

— А вы его разве знали?

— Его все там знали. У него было бельмо на глазу. Его звали Рич Уильямс. Он и свиней колол и… ну, и всякие другие вещи делал… у него были ружье, топор, лопата, кирка и приспособление с кузнечными мехами, чтобы выкуривать крыс. Я не знаю точно, чем он их выкуривал… он сам варил это ядовитое снадобье из трав или химикалий, но запах я помню; он долго еще держался у амбаров и вообще всюду, где этот Рич Уильямс бывал. Можешь себе представить, что было с братом, когда на третий день — тот самый день, когда он должен был уезжать, — до него донесся этот запах…

Брат был уже одет и совсем готов в дорогу. Упакованные чемоданы стояли внизу, в холле. Пришла миссис Драйвер, отперла дверь и повела его по коридору в спальню тети Софи. Он стоял бледный, застывший, в пальто и перчатках, возле ее завешенной пологом кровати.

— У тебя что — уже морская болезнь началась? — насмешливо спросила тетя Софи, глядя на него с высоты кровати.

— Нет, — ответил он, — это от запаха. Тетя Софи принюхалась.

— Что это за запах, Драйвер? — спросила она.

— Там крысолов, миледи, — ответила миссис Драйвер, покраснев. — Там, в кухне…

— Что?! — воскликнула тетя Софи. — Вы их выкуриваете?!

И она засмеялась.

— О боже, о боже! — всхлипывала она. — Но если они вам не по вкусу, Драйвер, избавиться от них проще простого.