Дочь адмирала

Подъехав к дому, она услышала телефонный звонок. Отлично, подумала Ирина, уже пошли звонки. Что ж, буду говорить со всем миром.

Позже, когда Ирине удалось раздобыть экземпляр «Лос-Анджелес тайме», она вволю посмеялась, прочитав там большую статью о Джеке Тэйте. Статья Роберта Кистлера, озаглавленная «Все это правда. Адмирал рассказывает историю тридцатилетней давности», начиналась со слов, столь характерных для человека, которого она знала только по письмам и телефонным разговорам. «Не понимаю, какой интерес представляет для мира история тридцатилетней давности», — сказал Джексон Роджерс Тэйт о своем любовном приключении в Москве в 1944 году (sic) с Зоей Федоровой». Непонятно это было одному лишь Джеку, всегда стремившемуся как можно глубже запрятать свои чувства.

Чтобы хоть немного передохнуть, Ирина сняла телефонную трубку с аппарата. Но едва снова положила ее на рычаг, телефон зазвонил с прежней настойчивостью. Не было лишь того единственного звонка, которого она так ждала, — звонка от Джека Тэйта. Зная его, она была убеждена, что он и тут останется верен себе: надо сидеть и ждать, пока вопрос о визе не решится сам собой. Он не представляет себе всей серьезности положения Виктории, раз уж дело дошло до того, что из помещения киностудии убрали ее портрет.

Она позвонила в Москву Виктории. Виктория с Зоей понятия не имели о том резонансе, который вызвала их история за пределами Советского Союза. Виктория к тому же попросила прислать медицинскую справку о состоянии здоровья Джека. Ирина пообещала связаться с ним.

Наконец позвонил и он, и первые же его слова привели Ирину в ярость. Вместо ожидаемых слов благодарности она услышала:

— Вот мы и добились!

Следующая его фраза и вовсе ее добила.

— И пусть вас не тревожит больше вопрос об авторских правах на фильм. Я передал их своему старому приятелю Джеку Камингсу.

Ирина снова ощутила во всем теле ту напряженность, из-за которой недавно угодила в больницу.

— Кто такой Джек Каммингс? Когда я спросила у вас, знаете ли вы кого-нибудь в Голливуде, вы назвали мне только имя той женщины, которая тотчас же отфутболила меня.

— О, — объяснил Джек, — Каммингс отошел от дел, но я попросил его временно вернуться к работе, чтобы поставить этот фильм.

30 января 1975 года Ирина прочитала сообщение агентства ЮПИ, озаглавленное: «Кинобизнес Соединенных Штатов намерен преодолеть сопротивление Советов». «Продюсер Джек Каммингс, — говорилось в сообщении, — заявил вчера, что вошел в контакт с рядом киностудий по поводу постановки фильма об отставном адмирале Джексоне Тэйте и его трогательном романе с Зоей Федоровой, которая провела восемь лет в тюрьме за политическую не благонадежность».

Не прошло и трех дней после того, как мир узнал о невероятной истории, тайну которой Ирина так бережно хранила в течение шестнадцати лет, а она уже попала в руки людей, которые и слыхом не слыхивали до того о Виктории и Зое и даже никогда не были в России. Теперь, когда следовало бы вплотную заняться обеспечением благополучного отъезда Виктории из России, ей предоставили роль статиста, в задачу которого входила лишь отправка писем Джеку Тэйту с советами о том, как помочь Виктории. («Я советую Вам купить дюжину разных открыток и написать на каждой по паре фраз. Например, таких: «Помню о тебе» или «Это Флорида, я надеюсь, что смогу сам показать ее тебе», и на случай Вашей болезни оставить эти открытки у миссис Тэйт или Хью, чтобы они отправляли по одной в неделю».) Она продолжала звонить Виктории, чтобы хоть как-то приободрить ее, и болтала с ней по телефону а, Третий телевизионный канал Хартфорда, штат Коннектикут, записывал их разговоры.

А тем временем в Москве в жизни Виктории Федоровой появился новый персонаж, которому предстояло полностью отодвинуть в тень Ирину Керк, женщину, стоявшую у истоков всей этой истории.

ГЕНРИ ГРИС

В январе 1975 года Генри Грис и Уильям Дик приехали в Москву с заданием написать статью о работах русских в области парапсихологии. Они представляли газету «Нэшнл инквайрер»[5]. Грис был разъездным корреспондентом, Дик — редактором. Из них двоих только Грис, родом из Латвии, говорил по-русски, и говорил весьма бегло.

Высокий, стройный, седоволосый, Генри Грис оказался как нельзя более нужным человеком в нужном месте в тот момент, когда отчеты о Федоровых появились на первых полосах газет. Не то чтобы он хоть что-то знал о них. В Москве о пресс-конференции Виктории не было опубликовано ни строчки. А когда он узнал о ней из телефонного звонка своего шефа в Лэнтэне, штат Флорида, большого интереса она у него не вызвала. Их с Биллом куда более обрадовало согласие встретиться с ними одного из крупнейших русских парапсихологов. Но главного редактора во Флориде интересовало другое. История с Федоровой оказалась сенсацией. Непременно нужно получить исключительное право на публикацию материала о ее воссоединении с отцом, требовал шеф.

Он вкратце посвятил Генри в суть дела.

На просьбу сообщить ему адрес Федоровых он услышал; «Мы не знаем, справьтесь в телефонной книге».