Дочь адмирала

Когда они приехали в «Континент-клаб», вытянувшийся в длину пятидесятидвухквартирный комплекс, построенный в Оранж-парке на берегу реки Сент-Джонс явно в подражание знаменитому Кот-д'Азур на Ривьере, Джексон Тэйт ожидал их в маленьком внутреннем дворике, примыкавшем к его квартире на первом этаже, где в изобилии росли кактусы и другие растения. Он провел их в свой кабинет и сел за письменный стол. Генри сразу понял, что Джексон Тэйт не из тех, кто легко помается европейскому шарму и манерам в сочетании с легким иностранным акцентом, что так явно импонировало, по его мнению, Зое и Виктории.

Он поставил Джеку пленку и перевел запись. Виктория сказала: «Я очень люблю тебя, папа, и жду нашей встречи!», а Зоя: «Я очень люблю тебя, Джексон, и надеюсь, что все у тебя хорошо и ты здоров».

Прослушав пленку и посмотрев фотографии, Джек не произнес ни слова. Генри понял, что адмирал вовсе не остался равнодушным, но выжидает, что за этим последует.

— Ну и что вам от меня надо? Если интервью, то все, которые я хотел дать, я уже дал. А история эта уже стала всеобщим достоянием.

Он был скорее раздражен, чем настроен враждебно. Перед ними сидел старый человек, нервы которого были на пределе.

— Нам кажется, мы можем помочь вам, адмирал, — сказал Генри.

— Помочь? — переспросил Джек. — Я слыхом не слыхал о вашей газете, и мне не нужна никакая помощь. Вики до сих пор даже не получила визы, и, если вы знаете русских так, как знаю их я, может и вовсе никогда ее не получить.

Генри согласно кивнул.

— Верно, сэр, но если она ее все же получит и приедет в Штаты, то как вы собираетесь совладать с толпой газетчиков, которая нагрянет сюда?

Джек впервые за все время улыбнулся:

— Знаете, джентльмены, адмиральское звание не получишь, отсиживаясь где-нибудь в уголке. Я возьму командование полностью в свои руки. Я все сделаю, чтобы весь свет узнал об этом событии. Я дам знать прессе, радио, телевидению и черт знает кому там еще, когда они могут приехать сюда, чтобы посмотреть на Вики, поговорить с ней и сделать их окаянные фотографии. Но после этого я выдворю отсюда все эту чертову братию, и мы с Вики сможем как следует познакомиться в тишине и покое.

Чем дольше Генри слушал его, тем больше убеждался в том, что старик и впрямь собирается провести всю операцию так, словно она происходит в годы Второй мировой войны и он, как и прежде, стоит на капитанском мостике авианосца. Он не представлял себе, как принял мир случившееся с ним, Зоей и Викторией. Джека и Зою вознесли до уровня романтических героев, таких, как Ромео и Джульетта. Одна газета сравнила их даже с Пинкертоном и Баттерфляй, назвав Викторию многострадальной девственницей Евангелиной. Если Джеку и удастся, как он рассчитывает, справиться с прессой, то Викторию уж точно разорвут на части, не говоря о том, что непременно доведут до нервного срыва. А самому Джеку уготовят роль жалкого шута, дающего дурацкие ответы на дурацкие вопросы.

Но говорить об этом время еще не пришло.

— Понимаю, — сказал Генри. — Нам бы хотелось иметь исключительное право на освещение вашей встречи с дочерью, за что мы, разумеется, заплатим. При этом мы гарантируем, что никто не помешает вам, не потревожит при первой вашей встрече...

— «Не помешает», «не потревожит», какая чушь! — перебил Джек. — Это невозможно.

Генри улыбнулся:

— Наметьте свой план, и мы поступим в полном соответствии с ним.

Джек поднялся из-за стола:

— Полагаю, на этом мы и завершим нашу встречу.

Генри оглядел стены кабинета и обратил внимание на фотографию, где еще молодой Джек сидел рядом с человеком, в котором он узнал Джека Каммингса.

Указав на фотографию, Генри заметил:

— Как странно, адмирал, что мне надо было приехать в Оранж-парк, чтобы увидеть у вас на стене фотографию моего друга. Откуда вы знаете Джека Каммингса?

— Вы знакомы с ним? — подозрительно спросил Джек. — Мы с ним старые друзья, еще с тех давних времен, когда я выполнял для студии «Метро-Голдвин-Майер» фигуры высшего пилотажа.

— Конечно, знаком. Я даже с удовольствием позвонил бы ему от вас.

Джек пожал плечами, все еще не скрывая подозрительности.

— Что ж, звоните, если оплатите разговор.

Достав записную книжку и телефонную кредитную карточку, Генри заказал разговор.

— Джек? Говорит Генри Грис, и ты ни за что не догадаешься, откуда я звоню.

Разговаривая с Джеком Каммингсом, Генри краешком глаза наблюдал за Джеком Тэйтом. Выражение лица Тэйта мало-помалу смягчалось, подозрительности как не бывало.

Генри закончил разговор с Каммингсом словами:

— Ну так вот, я встречался с Викторией, у меня даже есть несколько ее фотографий. Когда вернусь в Лос-Анджелес, обязательно позвоню и мы поговорим, хорошо?

Генри Грис и Уильям Дик попрощались с Джеком Тэйтом, поблагодарив за то, что у него нашлось для них время. Ни к какому согласию они так и не пришли.

Вернувшись в редакцию газеты, Генри сообщил, что планы Тэйта равносильны самоубийству. У адмирала нет ни малейшего представления о том, что ждет его самого и Викторию, но вместе с тем он не желает слушать ничьих советов.