Дочь алхимика

В долю секунды господин Левшин разорвал расстояние между нами, остановившись вплотную. Резкий порыв воздуха, принесенный им, мгновенно напомнил аромат его парфюма, который я вдохнула прежде, чем поднять на него взгляд. Но маркизу этого оказалось недостаточно, — грубо сжав одной рукой мое плечо, другой он приподнял подбородок, вынудив запрокинуть голову.

— Что станете моей женой, если провернете все это?! — выдохнул он в самые губы.

Зал поплыл. Горячо защипало в глазах, и пронизывающая боль заставила меня обхватить руки Николая Георгиевича, забыв о непозволительном внешнем виде. Звенящим голосом я переспросила:

— Простите, что?..

Маркиз издевательски стряхнул мои ладони со своих, по-прежнему удерживая за подбородок. И, чеканя каждое слово, объяснил:

— Изъятая сегодня переписка с молодым Никитиным многое объяснила. Кстати, листы вам отправлял сам граф по просьбе сына — его тоже в скором времени доставят для допроса вместе с Зайцевыми. Но не станем отвлекаться. — Он склонился еще ближе, больно удерживая меня. — Итак, с чего же начать? Скромная выпускница пансиона, не прижившаяся в собственной семье, — вы ведь явно понимали, что должны решить свою судьбу в первый же сезон?!

Маркиз говорил правду, и от осознания своей никчемности я отвела взгляд. Господи, как же низко я нала в его глазах! Попытавшись вырваться из крепких объятий Левшина, я лишь сейчас ощутила, насколько он силен. Подавив мое сопротивление, боевой маг только яростнее вжал меня в стальной торс.

— Смотрите на меня, графиня, когда я с вами говорю! — гневно прошипел он. — Вам следует привыкнуть выказывать мне уважение, раз вы все-таки добились своего, моя драгоценная невеста!

Еще одна попытка вырваться потерпела неудачу, и маг совершенно безжалостно продолжил:

— Но длительно вынашиваемые планы относительно молодого Никитина с треском провалились, как только его интерес привлекла более родовитая княжна. И тогда, увидев меня, вы решились. Чудесно разыграли представление об отсутствии дара, прекрасно осознавая, что вант талант почти безграничен. Только и этого вам оказалось недостаточно!

Он сжал меня так сильно, что перед глазами потемнело.

— Ну же, Ольга! Разве не этого вы хотели, разворачивая поистине невероятную задумку? Чего только стоит нападение нежити! По дороге домой и в самом министерстве! А ведь меня, опытного некроманта, даже не смутила отсылка к крови Воробьевых, с которыми ваше семейство роднилось не единожды… — Господин Левшин, похоже, совсем обезумел от гнева, раз позволил себе оттолкнуть меня к кровати.

И я тут же воспользовалась шансом, мгновенно подняв спасительное одеяло и плотно укутавшись в него.

Несколько крупных шагов к окну. Отвернувшись, министр запускает пальцы в темные волосы, рассыпавшиеся тяжелыми прядями. А я понимаю, что последующие слова даются ему нелегко:

— Вы ведь были уверены: я заберу вас к себе, чтобы не допустить гибели. И с этой минуты разыгранное представление стало еще интересней. — Разворот, и полный ненависти взгляд испепеляет не хуже огненной стихии. — Поцелуй, о котором вас никто не просил… но вы охотно делились силой. Игра в недотрогу… когда вы будто не знали, что такое бренди, и просто валились с ног от одного глотка… Чертовы пуговицы на не менее чертовой блузке… Мой гнев… Признайтесь, Ольга! Как много времени вам понадобилось, чтобы придумать все это?! А ведь Полякова предупреждала: вы умны. Изобретательны не в меру. И все же я обманулся!

Каждое обвинение маркиза болью отзывалось в сердце, пока я не услышала совсем постыдное:

— Должен отдать вам должное, достойное представление обрело не менее достойный финал. В чем-то даже трагичный… Вы дотащили меня, истекающего кровью, в сам императорский дворец на заседание кабинета его императорского высочества. Объятия, преданность, граничащая с безумством… Слезы, на которые повелись лучшие умы империи. А дальше… Когда искре позволено вспыхнуть, пожар уже не удержать! И вот ваш дед, герцог Юрий Афанасьевич Соколов, сегодня поутру нанес мне визит, требуя не просто брака, а союза высокородных! Слышите, Ольга?! Он. Потребовал. Нерушимого. Союза!

От неожиданности я задохнулась. Союз высокородных предполагал не просто брачную церемонию. Это была полная принадлежность супругов друг другу — от подписания договора до самой смерти. И даже после… В случае гибели одного другой не мог вступать в законный брак до конца своих дней — ни в обычный, ни в высокородный.

Сердце забилось быстро-быстро, а на глазах появились слезы. Неужели все так и закончится для меня — с этим безжалостным человеком, рядом с которым ощущался лишь чистый ужас?!

Маркиз же чеканил каждое слово, растаптывая меня все сильней:

— И я не смог отказать ему, потому как цесаревич… даже он не рискнул пойти против законов империи. А ваша честь… ваша честь, Ольга, — он сделал выраженный акцент на этом слове, криво усмехнувшись, — для всех оказалась под угрозой.

Он замолчал, с бешеным бессилием глядя мне в глаза. Медленно подошел, вплотную остановившись около дрожащей от страха и несправедливости меня, и после этого добавил: