Дочь алхимика

Первым моим желанием было ответить столь же язвительно. Или же промолчать, вновь проглотив незаслуженную обиду. Но я напомнила себе: на оставшиеся шесть дней наши судьбы неразрывно связаны друг с другом, и я… я ведь искренне обещала господину Левшину стать ему хорошей женой. Набравшись храбрости сделать шаг навстречу супругу, произнесла со всем чувством:

— За отца и еще… вы ведь были вчера у цесаревича, верно? Ночью, когда оставили меня дожидаться вас в спальне? Я догадалась об этом по тому, что вы так и не ложились спать до рассвета, вернувшись домой изрядно уставшим. — Коснулась ладонью его плотно сжатых пальцев, растерянно понимая, что взгляд маркиза с каждым произнесенным словом становится все более жестким. — Думаю, разговор вышел не из легких, а всему виной моя глупость, когда я не смогла различить такую постыдную уловку заговорщиков… Понимаю, что едва ли заслуживаю вашего прощения, но все же мне хотелось бы, чтобы вы знали: я всей душой благодарна вам!

Упоминание о визите к цесаревичу заставило губы его сиятельства превратиться в прямую линию, и я с запозданием осознала, что в сказанном он разглядит лишь еще один повод для недоверия. Принесенная мною жертва обернулась еще большим потрясением, когда господин Левшин с нескрываемым цинизмом произнес:

— А вы ведь понимаете гораздо больше, чем кажется. Верно, моя дорогая? — Подозрение снова сквозило в каждом слове, напрочь сметая безмерную благодарность, переполнявшую мое сердце всего минуту назад. — Может быть, именно этим объясняется ваша неожиданная нежность, подаренная мне этой ночью?

Незаслуженное обвинение больно отозвалось в груди и зажглось ярким румянцем на щеках — как будто мне наотмашь дали пощечину.

— Моя неожиданная нежность, — слова приходилось дробить, чтобы не сорваться, — не стоит ровным счетом ничего. И именно поэтому не продается ни за какие блага. Она либо есть, либо ее нет!

Показательно отвернувшись к окну, до конца дороги не проронила ни слова. Впрочем, маркиз и не настаивал. Он так же нарочито безразлично отвернулся к окну, лишь изредка бросая в мою сторону короткие взгляды, отвечать на которые в свете последних обвинений я не стала.

До поместья добрались довольно быстро — огненная сила, гнавшая лошадей, значительно ускоряла путь. Всего с полчаса — и усадьба Левшиных встала перед нами огромной белой глыбой. Даже из окна было заметно, насколько велики владения огненного мага.

В конце аллеи, по обеим сторонам которой раскинулись многолетние клены в юной по весне шевелюре, стоял огромный белоснежный особняк с широким мраморным подъездом в окружении десятка колонн. У парадной двери выстроилась вереница слуг, ожидавших прибытия хозяина.

— Маркиза? — Николаю Георгиевичу пришлось поторопить меня. — Не задерживайтесь. На все у нас есть не более двух часов.

Подав затянутую в белую перчатку руку, позволила супругу подвести меня к дому и представить прислуге. Приятно удивилась, поняв, что господин Левшин не солгал ни словом: здесь им действительно восхищались, не проявляя ни малейшего намека на недовольство.

Пройдя в широкую двустворчатую дверь, поняла, что поместье ничем не уступает по размаху петергофскому особняку: дом был обставлен с тем же тонким вкусом, что и в городе, быть может отличаясь лишь чуть более тяжеловесной мебелью, характерной для убранства большинства загородных резиденций.

Мои покои, как и в Петергофе, оказались смежными с комнатами его сиятельства.

— Вы можете обставить здесь все по своему вкусу, — заверил Николай Георгиевич, раскрывая тяжелую дверь. Но выражение его лица тут же приобрело холодный оттенок, и он уточнил: — Если, конечно, пожелаете остаться по истечении срока договора.

Огненный маг смерил меня испытующим взглядом, приказав:

— Вы должны быть готовы к шести, не опоздайте.

Глухо хлопнув дверью, маркиз оставил меня посреди огромной гостиной, еще одна дверь из которой открывалась в просторную светлую спальню.

Пригласив камеристку, попросила приготовить горячую ванну. Теплая вода мгновенно смыла тревоги трудного дня, и я немного расслабилась. Как следует вымывшись, вытерла волосы пушистым полотенцем и, облачившись в халат, вышла в спальню.

На широком ложе, укрытом коричневым с золотом покрывалом, блестело шелковое платье, приготовленное к сегодняшнему выходу. Просушив волосы полученной в дар силой, позволила камеристке уложить их почти тем же образом, что и в день помолвки.

И блестящим белоснежным вихрем обернулась на звуки приближающихся шагов.

Маркиз одним лишь взглядом приказал прислуге покинуть комнату, остановившись позади меня. Шеи коснулись горячее дыхание, мгновенно разжегшее волнительное чувство сродни легкому опьянению. Едва устояв на ногах, замерла.

Сквозь настороженность от того, что неприятный разговор может иметь продолжение, внезапно осознала: на сей раз его сиятельство решил оставить взаимные упреки. Облегченно выдохнула, тут же ощутив новую волну ласки.