Дочь бакенщика

Офицеры один за другим подходили к ведру и пили воду. Наконец подошел и солдат. Ильсеяр так и впилась в него глазами. Она уже собралась сказать ему: «Я, дядя, где-то видела тебя», — но услышала торопливые шаги и оглянулась. К ней подошел Уметбаев.

— Пойдем, Ильсеяр, — сказал он и, помедлив, тихо добавил: — Попрощайся с дедом.

Ильсеяр безмолвно пошла с ним в будку.

Дед Бикмуш лежал на полу на свежем сене. На него надели белую сатиновую рубашку и суконные брюки — одежду, в которую он наряжался только по большим праздникам, когда ходил в мечеть. Усы и борода его были аккуратно подстрижены.

Ильсеяр, плача, припала на грудь дедушки, крепко обняла и поцеловала его. Затем сняла с косы красную ленту и, завязав бантом, приколола к его груди.

Командир батальона и несколько красноармейцев медленно понесли деда Бикмуша на гору, где была похоронена мать Ильсеяр, Варвара. Ильсеяр вместе с остальными красноармейцами шла за ними. Уметбаев все порывался подойти к девочке, утешить ее, сказать, что дед Бикмуш умер славной смертью, что он пожертвовал собой ради победы революции, и еще многое… Но успокоит ли это ее? Он сдержался, молча сменил одного из красноармейцев, которые несли деда Бикмуша, и зашагал так же, как Ильсеяр, низко опустив голову.

… Деда Бикмуша хоронил почти весь батальон — и красноармейцы и командиры. Каждый почел своим долгом бросить горсть земли на могилу этого славного старика, отдавшего жизнь за революцию.

Когда могильный холм был насыпан и командир батальона сказал над ним несколько теплых слов, раздались прощальные залпы. Командир постоял в молчании над могилой, потом с глубоким поклоном положил на нее свою буденовку и, круто повернувшись, пошел вниз. За ним последовали и остальные.

У свеженасыпанного могильного холма не осталось никого, кроме Ильсеяр с Актушем и двух красноармейцев, которые собирались обложить могилу дерном.

Актуш сидел в стороне и, глядя на могилу и склонившуюся рядом Ильсеяр, протяжно выл. А Ильсеяр в это время кончиком сломанного серпа выводила что-то на надгробном камне матери с той стороны, которая была обращена к могиле деда Бикмуша.

Ильсеяр возилась долго. Камень под ее рукой постепенно покрывался неровными буквами. Яркие лучи взошедшего солнца упали на камень, и в их сиянии какими- то особенно красивыми показались даже и эти буквы. Когда красноармейцы, закончив работу, остановились у камня, они увидели нацарапанную на нем надпись:

ЭТО МОГИЛА ДЕДУШКИ
ОН ПОГИБ ЗА РЕВОЛЮЦИЮ
ПРОЩАЙ, ДЕДУШКА

Глава 16 Кто же он?

В дни тяжелого горя человеку всегда легче, когда рядом с ним есть близкие люди. Ильсеяр же осталась совсем одна и не знала, куда приклонить голову. Хорошо еще, здесь был Уметбаев. Однако и он все убегал к командиру.

Грустная и одинокая, брела Ильсеяр меж разбитых на берегу палаток. Среди них сновали красноармейцы в потрепанных шинелях, обросшие, с заскорузлыми руками. Девочка постояла у помеченных красными крестами зеленых палаток, в которых лежали раненые. Понаблюдала, как хлопочут над ними приветливые санитарки. Потом пошла к пленным. Подняв воротники и засунув руки в рукава шинелей, они лежали на земле как попало. Вокруг них по-прежнему стояли часовые.

Ильсеяр поискала глазами того человека в серой шинели, который показался ей знакомым. Однако его среди офицеров уже не было.

Ильсеяр обратилась к часовому, который попросил ее давеча принести воду для пленных:

— Дяденька, а тот солдат где?

— Он теперь не солдат, красноармеец. Добровольно вступил в Красную Армию.

— А где другие солдаты?

— Другие… Другие убиты в бою. Но их и было немного. Это ведь штаб. А в штабах солдат мало бывает. Солдаты — они воюют, в штабе же — все больше офицеры да золото, награбленное ими в городских банках.

— А ведь тот, который записался в Красную Армию, тоже солдатом был?

— Он, милая, денщиком был. Ну, как тебе объяснить? На побегушках у офицеров был, сапоги им чистил и все такое…

— А я, дяденька, видала его где-то. Только не помню где. Может, он из здешних мест?

— О-о, нет. Не здешний он, барышня. Ты не могла его видеть. Дальний он, питерский.

— А все-таки я его где-то видела, — настаивала на своем Ильсеяр.

Часовой заинтересовался:

— А зачем он тебе нужен, барышня?

— Да нет, не нужен, — ответила Ильсеяр, а сама, дождавшись, когда освободится Уметбаев, который что-то рассказывал командиру, показывая на окрестные деревни, заговорила с ним о том же: — Джумагул-абы, ты не знаешь того солдата?

— Да нет, что-то не встречал…

Но где могла видеть Ильсеяр этого узкоглазого, низколобого человека в серой шинели?..

Желая отделаться от преследовавшей ее мысли, Ильсеяр пошла в будку и разбудила спавшую на окошке Фатиму.

— Вот мы и остались без дедушки, Фатима, — печально сказала она. — Без дедушки, поняла? Эх, ничего ты не понимаешь…

Она опять уложила кошку на подоконнике и, всхлипывая, пошла вниз к пещере, где сидел взаперти Актуш. Собака не то что кошка, она все чувствует.