Дочь для волка

– Не тем способом, о котором ты, видимо, думаешь. Моя и Файфа связь с лесом для этого недостаточно сильна. – Лира изогнула изящную бровь. – Исцеление ран – это только для вас двоих.

Это заставило Рэд замолчать до конца трапезы. Ела она мало, а на пути в свою комнату несколько раз потрогала то место на своей щеке, где когда-то была исцеленная Волком рана.

И вот теперь, когда после ужина прошло уже несколько часов, за дверью раздавались непонятные звуки. Нет, это не было вежливым стуком. Как будто что-то скользило по дереву. Будто кто-то медленно царапал ее гвоздем.

В детстве Рэд с сестрой любили пугать друг друга. Рэд обычно пряталась за занавеской, откуда и выпрыгивала на свою ничего не подозревающую близняшку. Нив действовала более изощренно. Как-то раз она целый час скребла ногтями по ножке своей кровати, напугав Рэд до такой степени, что та принялась звать няню.

Вот на что был похож звук, который она сейчас слышала, кто-то скребся под дверью.

При мысли о Нив сердце ее сжалось. Она прогладила пальцем разворот книги.

– Привет?

Нет ответа. На мгновение Рэд представила Эммона – как он привалился к ее двери в своей окровавленной рубашке. Эммона, в конце концов решившегося принять от нее исцеление своих ран. Это мало походило на правду. Но все же она, выругавшись, встала и открыла дверь.

Зал был пуст. Свет, падавший из высокого прозрачного купола над ним, озарял только изгибы листьев и острия шипов. Даже когда небо было светло-лиловым, находиться в коридоре было тревожно. В глубоком фиолетовом сумраке лесной ночи напряжение, висевшее в нем, было почти ощутимым.

Рэд сглотнула, отступила к порогу, потянулась рукой к краю двери, чтобы захлопнуть ее. Но вместо открытого пространства дверного проема ее рука неожиданно уперлась во что-то гладкое рядом с ним. Рэд медленно оглянулась через плечо.

Светлая кора. Тонкие пальцы ветвей, тянущиеся к ней сквозь мрак. Страж-древо.

Их было много, разбросанных тут и там по наполовину обрушенному коридору. Теперь, когда девушка заметила одно, она с легкостью разглядела и остальные – высокие и светлые, как обглоданные кости. Когда Рэд возвращалась с ужина, их здесь не было. Они выросли только что, предвестники новых разрывов, ведущих в Тенеземье. Сколько их открылось за те несколько часов между тем, когда она вернулась с ужина, и этой бледной, сомнительной полночью?

Деревья не злые, как заверил Рэд Файф. И опасны не сами по себе, но лишь своим страстным желанием напиться ее крови – от чего Эммон твердо решил ее уберечь. Бесчеловечные и дикие, ни хорошие, ни плохие, существующие вне дихотимичной системы понятий, известной ей. «В Диколесье беспокойно, – зазвучало в голове Рэд предупреждение Эммона. – И каждый раз, когда ему удается напиться твоей крови, оно становится все более буйным».

Сегодня лес пил ее кровь, напился от души, и пил бы еще, если бы Волк не остановил его. Рэд заметила ему, что лес кажется недовольным таким их поведением; и сейчас, в заполненном пораженными страж-древами коридоре, под их пристальным взглядом это казалось еще больше похожим на правду, чем днем в лесу.

Рэд попятилась от белого дерева, как если бы перед ней стоял дикий зверь – ловко и осторожно. Но не только страж-древа проросли в Крепости этой ночью. Пара шагов – и ее пятка угодила в клубок шипов, которых здесь раньше никогда не было. Рэд стиснула зубы от боли, когда один из них чиркнул ее по лодыжке. Потекла кровь.

На мгновение вся поросль в коридоре выжидательно замерла.

– О Короли…

И тогда лес обрушился на нее.

Окно в ее комнате покрылось паутиной трещин, а затем разлетелось кучей осколков. Плети вьюнка устремились внутрь, скользя по разбитому стеклу. В мгновение ока оплели стены, смяли балдахин над кроватью, зажали в зеленые тиски шкаф. Шипы проклюнулись из-под пола отовсюду, листья лоз тянулись к Рэд, как жадные пальцы. Тихий шорох и шелест стремительно разрастающихся ветвей слились в единый рев, и Диколесье бросилось вперед.

Мох начал скатываться в огромные шары и подбирался к девушке, чтобы сбить ее с ног. Плети вьюнка хлестали Рэд по ногам. Пол под давлением лезущих из него колючих веток взорвался, одна из них хлестнула Рэд по руке. Капли крови упали на пол, и лес тут же жадно впитал ее, как впитывает воду иссушенная земля.

Первое, что пришло ей в голову, – сломя голову бежать к холлу. Но тут Рэд вспомнила о своем плаще. Он так и остался в шкафу, оплетенном вьюнком, ее рваный, поношенный плащ, который Нив накинула ей на плечи. Символ ее жертвенности и жертвоприношения – которое ей, жертве, все же удалось пережить.

Проклятое Диколесье пыталось забрать у нее этот плащ!

Рэд оскалилась и вбежала в открытую дверь, уворачиваясь от тянущихся к ней веток и листьев. Голыми руками разорвала оплетающие шкаф лозы – Диколесье издало тоненький скрежещущий визг, ужасно похожий на крик. Распахнув сдавленный, сломанный шкаф, Рэд вытащила смятый ком алой, так и не постиранной ткани, прижала его к груди и перепрыгнула через порог как раз в тот момент, когда притолока треснула и вся комната позади нее обрушилась внутрь себя.