Дочь Дома

— Ну, вот чтобы услышать это, я и приехал в Лондон. Не думаю, что я целиком был уверен в этом, но я вспоминал о тебе все те месяцы после отъезда из Флоренции и Венеции. Я говорил себе, что если смогу лишь услышать, как ты скажешь это, то не захочу ничего больше. У меня не было определенного намерения видеть тебя. Но я знал, где ты живешь, знал, к какому клубу принадлежит сэр Десмонд. Это случилось бы так или иначе. Тот день в парке не мог быть таким уж странным совпадением. Я полагаю, что намеренно шел по направлению к Ганновер-террас. Если бы это не случилось в тот день, то случилось бы в другой. Я больше не обманывал себя, что смог бы дальше оставаться в разлуке с тобой. И я говорил себе это лишь для того, чтобы услышать, что ты любишь меня. Но этого недостаточно, — продолжал он. — Мне теперь нужно гораздо больше. Вот почему я должен был сказать Ирэн... Почему я попросил ее о разводе.

— Ирэн любит тебя, Джонни.

— Да... И она уже давно поняла, что я не любил ее, когда женился на ней. Но она обладала таким мужеством и достоинством, Мора, и мы были бы вполне счастливы с ней, если бы я не встретил тебя. Но она понимает все это.

— Что она сказала?

— Почти ни слова. Ни да, ни нет. Но Ирэн не захочет, чтобы наш брак сохранялся при таких обстоятельствах. До сих пор у нас было довольно успешное партнерство. Но теперь в нем образовалась широкая трещина. Вот почему все это так нечестно... Потому что в этом была моя вина с самого начала, и никогда не было ее вины. И то, что она должна проявить великодушие, ухудшает положение еще больше.

Руки Моры соскользнули с его плеч:

— Джонни, много ли ты думал обо всем этом? Подумал ли ты о том, что даже, если ты получишь развод, я не смогу выйти за тебя, пока Ирэн жива? — Она жестом не дала ему ответить. — Я знаю, что ты не просил меня об этом. Я говорю тебе, что не смогу.

Он снова обнял ее:

— Из-за твоей религии? Моя дорогая, как много я думал об этом. Но это вовсе не меняет положения. Я люблю тебя так, что для меня невозможно продолжать жить с Ирэн.

Она прижалась к нему и стояла молча, думая не столько о Джонни, сколько о Десмонде... И особенно о Томе. Она вспомнила, как в детстве на праздники в Ратбеге ее с Крисом повезли к заутрене и как она чувствовала себя покинутой и слегка смущенной, оттого что Том и Гарри не поехали с ними. Ей вспомнились полуденные прогулки в саду монастыря, где она посещала школу. Еще кое-какие более ранние детские воспоминания об испытанном чувстве неловкости, когда брат ее матери приходил в монастырь навестить Мору. Его дети, самодовольные, любопытные, немного насмешливо и подробно расспрашивали ее о монастырской жизни. Мора робела перед ними и почти извинялась за своего отца-католика. Она думала, что для Десмонда это всегда было гораздо легче, потому что он не испытывал таких чувств, как она, попавшая между силами, разрывавшими ее в разные стороны. Вот и сейчас ее разрывали. Он бы этого не понял. Тут просто не было решения. Она вспоминала классные комнаты с маленькими девочками, сидевшими в «правильных» позах; давнишний ужас перед епископом, приезжавшим на конфирмацию. Десмонд подарил ей тогда серебряные четки. Посетивший церковь прелат со смехом назвал ее «наш маленький богослов». После этого они записали в ее табеле успеваемости, что она была первой в классе по апологетике[2]. Куда это все привело? Все, чему ее научили Блаженный Августин и Фома Аквинский, приводило к неизбежной уверенности в том, что для Джонни было одним-единственным ответом: никогда. Нельзя за один час отмести опыт, размышления, привычки целой жизни. Она никогда больше не увидит Джонни, никогда не заговорит с ним. Она никогда не должна даже пытаться думать о нем. Помогут ли преодолеть это серебряные четки? Сможет ли Джонни согласиться с принципами, которые она никогда не подвергала сомнению? Понимает ли Джонни, что она имеет убеждения? Нет, серебряные четки не помогут, и Джонни никогда не узнает, что после этой встречи она больше не найдет покоя в зрелище коленопреклоненных фигур в часовне. Она смотрела на его лицо и думала, понимает ли он, что может разрушить ее убеждения, которые ныне разделяют их? Понимает ли Джонни, какая сила в нем сокрыта?

— Мора, ничто уже не сможет изменить это решение насчет Ирэн. Она знает о нас с тобой — настолько мало и настолько много, что этого оказалось вполне достаточно. Наши встречи Ирэн может сосчитать по пальцам одной руки. Я продолжал бы совместную жизнь с ней. Но она не захочет этого. Ирэн понимает, что со мной произошло, и все, что за этим последует.

Мора быстро подняла голову:

— Что последует? Что ты имеешь в виду?

— Что я не вернусь на фирму.

— Джонни!

— Что в этом толку? — спросил он. — Куда это приведет меня? Через шесть месяцев я снова уеду.

— Но я думала, что все уладилось... Ты собирался вернуться и работать, что бы ни произошло.